Опьяненный лёгкой победой и бушующим в крови адреналином, я почти что взлетел вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, ощущая, как приятно новые, чёрные, начищенные до блеска сапоги, обхватывали ноги. У дверей я остановился на секунду, разгладил невидимую складку на кителе и хищно улыбнулся, кивая моим товарищам, чтобы те открыли дверь.
Канцлер Австрии, Энгельберт Доллфусс, сидел на небольшом диване под прицелом троих моих эсэсовцев, с прекислым выражением лица. Когда я вошёл, он впился в меня взглядом, хмурясь.
— Я полагаю, вы здесь главный? — обратился он ко мне, оглядывая меня с головы до ног.
— Вы верно полагаете. — Я подал знак моим солдатам, чтобы отступили в сторону, и встал перед сидящим канцлером, которому пришлось задрать голову в крайне неудобное положение, чтобы сохранить со мной зрительный контакт.
— Кто вы и что вам нужно?
— Я — лидер австрийских СС, штурмхауптфюрер доктор Эрнст Кальтенбруннер. Я бы добавил «к вашим услугам,» но боюсь это будет звучать чересчур лицемерно.
Бруно едва подавил смешок у меня за спиной.
— Такой вещи, как австрийские СС, не существует, молодой человек, — отозвался Доллфусс, пытаясь сохранить вид полноправного лидера государства. — Я объявил их вне закона.
— То, что вы объявили их вне закона, не делает их несуществующими, судя по тому факту, что я стою сейчас здесь, прямо перед вами, в полном обмундировании и держу всё ваше правительство под моим контролем.
Доллфусс изучал меня взглядом ещё какое-то время и наконец проговорил, слегка прищурившись:
— Это не вы, случайно, устроили всю ту шумиху по поводу голодовки на основании необоснованного приговора пару месяцев назад?
— Очень даже я, — не без удовольствия признал я.
— Надо было вас тогда всех перевешать, — пробормотал он себе под нос.
— Этот поезд давно ушёл, герр Доллфусс, — рассмеялся я вместе с моими товарищами, наслаждаясь каждой секундой моей сладкой мести.
О, как же мне было приятно видеть его унижение, пусть даже оно и не могло в полной мере сравниться с тем унижением, что мне пришлось испытать благодаря ему в Кайзерштайнбрухе, где мне приходилось спать на кишащих вшами соломенных матрасах, расчесывать укусы до крови, не имея возможности избавиться от паразитов, потому как душ был позволен всего раз в неделю, где мне приходилось работать изо дня в день не разгибая спины, где мозоли не успевали заживать на натруженных, окровавленных руках, где супом называлось варево из картофельных очисток, а главное, как будто и этого всего было мало — он ещё и лишил меня права практиковать адвокатскую деятельность когда я наконец выбрался из этого ада.
— Так что вам нужно? — повторил австрийский канцлер, скрещивая руки на груди.
— Мне нужно, чтобы вы подписали эту бумагу. — Я сунул руку внутрь кителя и вынул сложенный вдвое лист, который я протянул ему.
Доллфусс внимательно его прочитал, усмехнулся и попытался вернуть его мне. На этот раз я сложил руки на груди, отказываясь брать лист назад.
— Я ничего подписывать не стану, — высокомерно заявил Доллфусс и положил бумагу на кофейный столик рядом с диваном, на котором сидел. — Отставка? Вы что, из ума выжили? Да я бы не передал власть вам и вашей партии, даже если бы моя жизнь от этого зависела.
— Но, позвольте заметить, так оно и есть, — ответил я угрожающе тихим голосом, неспешно расстегнул кобуру, вынул пистолет и направил дуло ему в грудь. Хоть я и был одним из самых метких стрелков в дни нашей военной подготовки, на живой цели мне практиковаться ни разу не приходилось, но ему об этом знать было совсем не обязательно.
Канцлер посмотрел на пистолет, затем снова на меня и фыркнул.
— Вы угрожаете мне? Как оригинально. Хотя, должен признать, я ничего иного и не ждал от представителя партии, состоящей исключительно из самых отъявленных бандитов, который мир когда-либо видел.
— Вы только посмотрите, чья корова начала мычать! А вы не потрудитесь просветить меня на предмет того, как наша национал-социалистическая партия отличается от того, как вы тут у себя дела обделываете, вместе с вашим дружком Дуче? — Я выгнул бровь в саркастической издевке. — Разве вы не объявили себя царем и богом для народа Австрии всего год назад, когда вы запретили всю возможную оппозицию, как только загребли всю власть в свои руки?