- Мы не сделаем дальше ни одного шага, если не поймем, что скрыто за всей этой историей, - возразил Петр. - Кстати, давно хочу вас спросить: по какой причине квартал вокруг площади не был передан австрийцам?
- Возникли определенные сложности, - Петр заметил, как Кошелев отвел глаза в сторону, - началась приватизация, некоторые помещения оказались купленными, и с владельцами не удалось договориться...
- А может быть, вы не очень хотели договориться?
- Отчасти вы правы. Я действительно не хотел, чтобы лучший квартал в центре района попал в руки иностранцев.
- Но есть и другая версия - вам мало обещали! Или не обещали вообще. Поэтому вы и затянули дело.
Кошелев хотел ответить, но открылась дверь и в кабинет заглянула секретарь:
- Павел Константинович, к вам делегация!
- Давайте продолжим в другой раз. Я приготовил вам копии всей переписки, - проговорил Кошелев с облегчением.
2.13. ...ИСПЫТЫВАЕТ ЛИЧНУЮ НЕПРИЯЗНЬ.ОЧЕНЬ БОЛЬШУЮ ЛИЧНУЮ НЕПРИЯЗНЬ!
Петр добросовестно записал все, что узнал от Кошелева, но даже Ефремову статья показалась скучной.
- Я вас не узнаю, Петр Андреевич. У каждого может быть творческий кризис. Месяц, ну два. Но вы за три последних месяца вообще ничего не напечатали. А по этой теме все уже сказано. Здесь - ничего нового!
- Если долго мучиться, что-нибудь получится, - тихонько напевал Петр. Он боялся признать настоящую причину: азарт и желание работать пропали, а без них ничего получиться не могло.
Толстая стопка документов несколько дней пролежала на столе. Он перечитывал и раскладывал их так и эдак. Почти на каждом было жирно напечатано: "лично и конфиденциально".
"А от кого секреты?" - подумал Петр и тут же нашел ответ: "Грасси пишет, что вновь стал заниматься Австрийской площадью после статей, появившихся в газетах Петербурга. Что же его так взволновало? Фирма занимается строительством и обслуживанием отелей. Поэтому причины их интереса к обустройству уголка Вены в Петроградском районе прозрачны, как слеза. Вот почему Грасси беспокоится о каких-то статьях. И еще: "... администрация Санкт-Петербурга испытывает сильное политическое давление". Ему и это не безразлично! Значит, нужно усилить это самое политическое давление. Но на кого?" Он выписал на отдельный лист имена всех, кто так или иначе упоминался в бумагах, связанных с Австрийской площадью.
Первыми в списке оказались Собчак, Нарусова и Кошелев. Их Петр вычеркнул сразу и без колебаний. Путин? Он был в центре всех событий, неоднократно ездил в Вену, и без него, конечно, не обошлось. Но после победы Яковлева Путин перешел в администрацию президента, где стал заниматься заграничной недвижимостью и дотянуться до него было абсолютно невозможно.
"Пусти козла в огород, так его и за рога не схватишь", - подумал Петр, и фамилию Путина перечеркнула жирная черта. Дальше шли австрийцы. Их Петр тоже вычеркнул, всех за исключением Грасси и почетного консула.
Последний упоминался неоднократно, но его фамилии нигде не было.
- Почетным консулом Австрии в Санкт-Петербурге является господин Том Вестфельт, - ответили Петру в пресс-службе петербургского представительства МИДа.
- Какая разница между почетным и обычным консулом? - из чистого любопытства спросил Петр.
- Штатные консулы являются, как правило, профессиональными дипломатами, а почетные - это вроде общественной нагрузки. Они могут даже не быть гражданами той страны, которую представляют.
- А Вестфельт?
- Вестфельт - австриец, но он почти все время живет в Петербурге, у него вроде бы здесь свой бизнес.
- И он может быть привлечен к суду за нарушение российских законов?
- Наравне со всеми иностранцами, кроме дипломатов. А вы что, собираетесь привлечь Вестфельта к суду? - заинтересовался работник МИДа.
- А почему бы и нет? - буркнул Петр, после чего ему пришлось дважды по буквам диктовать свои имя, телефон и должность.
"А почему бы и нет? - вдруг подумал Петр. - Почему бы не пригрозить почетному консулу судом? Это и станет давлением, сильнее не придумаешь. Тем более, что статья в Уголовном кодексе имеется: "Противодействие журналистам в их профессиональной деятельности". До чего же хорош наш УК! Правы чекисты - был бы человек, а статья найдется".
* * *
На следующий день Петр сидел в кабинете Кошелева и ждал, пока тот прочитает заготовленное письмо:
"Господину Ф. Грасси,
Даннебергплатц, 6/ТОП 11,
А-1030 Вена, Австрийская республика.
На исх. № FG/AMM от 19.07.96 г.
<Лично и конфиденциально>.
Глубокоуважаемый господин Грасси!
Обстоятельства вынуждают обратиться к Вам с просьбой о срочной помощи, поскольку я оказался в чрезвычайно сложном положении.
Несколько петербургских журналистов обратились ко мне с вопросом о предпринятых мной мерах для решения вопросов, связанных с оплатой работ на Австрийской площади.
- Ты знаешь, Настя стала говорить почти без акцента. Многие даже не догадываются, что она из России, - нео жиданно успокоилась Катя.
- Скоро она сама об этом забудет. Передай, что я очень скучаю...
- Подожди, не вешай трубку! Я же не за этим звонила. Меня просили узнать, что у вас творится. Кошелев прислал сумасшедшее письмо. Пишет, что ты самый скандальный журналист...
- Приятно слышать такой лестный отзыв. Он чуть было не проговорился, что сам подготовил это письмо, но вовремя остановился.
- ...и ты грозишься отдать его под суд!
- И отдам! Процесс будет очень громкий. А ты разве против?
- Можешь объяснить, за что?
- За воспрепятствование журналисту при исполнении им своих профессиональных обязанностей - сто сороковая статья Уголовного кодекса. Кроме того: нарушение указа о дисциплине государственных служащих и закона об ответственности за нарушение конституционных прав граждан1. Ты в Вене совсем забыла, что был бы человек, а за что судить - всегда найдется. Посадить его, думаю, не посадят, но условный срок - гарантирую.
- Из-за того, что Кошелев не хочет отдавать тебе переписку с Грасси?
- Именно поэтому. Ты прекрасно осведомлена.
- Еще бы - ведь я переводчик, и все документы из России идут через меня...
- Тогда расскажи про "австрийский счет", - неожиданно прервал ее Петр.
- Я ничего не подписывала! - Ее голос сорвался, и она замолчала. Было слышно, как Катя судорожно всхлипнула. - Я ничего не знаю об этом счете, неуверенно добавила она.
- Кроме того, что не подписывала бумаг, связанных с этим счетом? уточнил Петр.
- Я ничего не подписывала.
- Значит, ты все же знаешь, ЧТО ты не подписывала?
- Прекрати ловить меня на слове! Можно подумать, ты меня допрашиваешь. Ты уже испортил мне жизнь. Почему даже сейчас, когда я в другой стране, ты не хочешь оставить нас в покое? За что ты ненавидишь меня, что плохого тебе сделал Кошелев? - Она неожиданно замолчала, и сквозь шорохи в трубке Петр ясно услышал мужской голос, что-то сказавший по-немецки.
"Она не одна, кто-то слушает наш разговор", - догадался Петр.
- Кошелев не сделал мне ничего плохого. Он только сажал моих друзей и знакомых, - сказал он, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
- Хочешь, мы поможем его разоблачить? Организуем кампанию в западной прессе, напечатаем здесь твои статьи. Ты сразу станешь богатым человеком.
- Конечно, хочу, - легко согласился Петр.
- Тогда прекрати этот шум вокруг Австрийской площади, и все будет в порядке! - Катя облегченно вздохнула.
- Боюсь, от меня мало что зависит. Многие заинтересованы! - сказал он заглянувшему в дверь Чернову.
- Ты о чем, Петруха?
- Иди, пиши приказ по редакции: мол, я, Пэ-Аа Рубашкин, с сего дня приступил к исполнению обязанностей главного редактора. Или скажи Татьяне пусть сочинит. Она лучше знает, как надо.
- У тебя с головкой все в порядке? - Чернов выразительно покрутил у виска пальцем.
- Если коротко, то в порядке. А если подробней, то полный абзац!
- Давай подробности...
- В мэрии создана комиссия под председательством Чауса. Ее выводы: Кравцов ни в чем не виноват, его оклеветали. Дальше - все, как в моей статье: заговор, КГБ, коммунисты, рука Москвы и всякое такое. Ефремов, как всегда, узнал первым и задним числом оформил отпуск и мое назначение. Хуже всего, что я прозевал дату. Теперь выходит, что в день выхода той статьи главным был Рубашкин. Кстати, кто подписал тот номер?