Грянул «Венский вальс».
«Венский вальс танцуют все», — прочитал Петр в мятой программке. Конечно, танцевали не все, а только узкий круг допущенных. Остальные молча смотрели. Совсем рядом с Петром прокружился довольный Собчак, его знаменитая супруга вальсировала в объятиях какого-то высокого, явно зарубежного красавца. Заметив собственную жену с одним из заместителей мэра, Петр поспешил затеряться за чужими спинами.
Едва затих божественный Штраус, выбежали сотни три артистов в дурацких нарядах и стали угощать зрителей пышками и пончиками, раздавать женщинам букеты цветов. Начался концерт.
— Все, блин, хватит, — сказал себе Петр и направился прочь, мучаясь, на что потратить последние деньги. Выбор был невелик: пара бутылок пива с пачкой сигарет или хлеб с колбасой на оставшиеся до понедельника полтора дня.
2.10. Там, где омуты, переправы нет
Несколько дней Петр не выходил из дому и даже не пошел читать корректуру.
— Печатайте! Как хотите, так и печатайте, — ответил он Чернову. Повесив трубку, отключил телефон и всякий раз, слыша дверной звонок, накрывал голову подушкой. Чтобы не вставать без нужды, он расставил бутылки на полу возле кровати. Пробуждался нехотя, будто медленно выплывал из болотно-коричневой жижи. Но стоило протянуть руку и сделать несколько глотков, как снова приходило облегчающее бесчувствие.
«Если хочет поговорить наедине, значит и вправду дело серьезное», подумал Петр и решил не тянуть.
— Давай быка за рога. Шеф сказал, что ты приехал специально для встречи со мной. Говори прямо, что случилось.
Официантка принесла большой кофейник и налила кофе. Заленсков добавил себе молока и неторопливо размешал сахар, а Петр, обжигаясь, сразу проглотил четверть чашки.
— Сам понимаешь, из-за чего весь сыр-бор. Твое письмо пошло консулу в отработку по неофициальным каналам. Судя по всему, австрийцы в чем-то крепко влипли и попросили предотвратить огласку. Наши тоже не хотят скандалов, особенно в зарубежной прессе. Не знаю почему, но очень не хотят…
— Врешь! Знаешь, — наугад сказал Петр.
— Сразу видно, что ты не дипломат. Нельзя упрекать собеседника во вранье. А если честно, то до конца действительно не знаю. Но в общих чертах дело связано с кредитами. Раздуют твое дело, из мухи слона сделают, и плакали наши займы от Европейского банка. Кстати, ты когда посетил консульство?
— Недели три назад, — ответил Петр.
— А три дня назад канцлер Враницки неожиданно ушел в отставку.
— Почему во время его визита не было никого из официальных лиц? спросил Петр.
— О его приезде мы узнали через три дня, и то — случайно. Но это не для печати. Вообще-то я не очень в курсе. Вчера стали выяснять, кто тебя знает. Я и признался. Десять минут на инструктаж — и в самолет. Задача: уговорить тебя замять эту историю.
— Как же ее можно замять? Есть Кошелев, который хочет получить деньги, есть другие журналисты.
— Кошелев? Это та бестолочь, которая грозилась из автомата расстрелять таблички с названием площади?
— Вряд ли Кошелев бестолочь. Он полковник КГБ, в действующем резерве, — не задумываясь, соврал Петр.
— Так ты под ИХ крышей? — озадаченно спросил Заленсков.
— Я — сам по себе, — сказал Петр, но было видно, что Вадим ему не поверил.
— А ты можешь с ним договориться?
— Нет, и пробовать не буду! — Петр засомневался, действительно ли Заленсков говорил с ним от имени МИДа.
— А ты не боишься последствий — для себя, для семьи? Говорят, твоя жена и дочь живут в Австрии?
— Разбираться со мной бесполезно — я ничего не решаю. А семья? Пусть их вышлют обратно — не возражаю. — Петр изобразил безразличие, понимая, что показывать свою настоящую роль слишком опасно.
— Экий ты скромник, даже не верится. Ведь большие бабки светят, многозначительно произнес Заленсков. — Так что ты посоветуешь? Какой выход?
— Один: проплатить деньги в бюджет.
— Тебе тогда ничего не перепадет…
— Что ж тут поделаешь?
— Допустим, деньги проплачены. Это гарантия, что все будет тихо?
— Гарантия только моя. За других не отвечаю.
Вадим задумался, помешивая ложечкой кофейную гущу.
— Хорошо, на том и порешили. Как ты сказал, так и доложу. А напоследок вот что: «Дурак ты, дурак!» Сам с носом остаешься и меня подкосил. Впрочем, я особо и не рассчитывал. — Заленсков встал. К себе в номер он Петра больше не приглашал.
2.11. Ко дням двунадесятым сшей мне, сестрица, белую обновку