— Я в администрацию? — Петр искренне рассмеялся. — Вспомни, Володя, сколько лет прошло. Это раньше мы рвались все изменить и исправить. Теперь-то я точно знаю — власть не для меня. Вообще не для таких, как я, тут он запнулся. Яковлев так буднично, как о давно решенном, задал свой вопрос, что Петр не сразу понял. — К тебе в администрацию? Ты так уверен в победе?
— Гарантии только у Бога, да и там не на сто процентов. Но думаю, переиграть Анатолия Александровича вполне реально.
— Я сегодня разговаривал с Прохоровым. Он не считает тебя серьезным конкурентом. По их опросам — ты на пятом-четвертом месте…
— А по твоим?
— Говорят, у тебя очень сильная динамика, ты все время прибавляешь. Если так пойдет дальше, наберешь нужный рейтинг к июню.
— Если успею. Собчак хочет перенести выборы на первую половину мая.
— Вряд ли депутаты согласятся.
— Есть много способов их уговорить. Тем более что Кравцов — на крючке. Кстати, благодаря твоим стараниям. Он сейчас на все пойдет, чтобы угодить Собчаку.
Петр почувствовал, что Яковлев не хочет заговаривать о том, что его тревожит.
— Володя, мы не первый год знакомы. Говори прямо. Что смогу, сделаю.
— Помоги! Мне срочно нужна большая, обстоятельная статья. Ты умеешь писать такие. Можешь начать с того, что я как бы благодарю Собчака. Мол, научил меня уму-разуму. Это чтоб тебя не подвести. Ну, а дальше — на твое усмотрение. Ученого учить — только портить. Самое важное: я тебе верю, в спину стрелять не будешь.
— Хорошо, — коротко согласился Петр и дружески хлопнул Яковлева по плечу. Они были одного роста, только Петр уже начал полнеть, а Яковлев остался таким же стройным и подвижным, как в молодости.
— В футбол еще играешь? — спросил Петр.
— Редко, больше в теннис, два раза в неделю обязательно.
— Никому об этом не говори. Теннис — барская игра, народ этого не любит. Футбол — другое дело. Футбол все любят.
— С юмором у тебя, как всегда, в порядке, — улыбнулся в ответ Яковлев.
— А в остальном?
— Ты изменился, очень изменился. Нет этой, твоей… — Яковлев замялся, подыскивая слово, — фанаберии…
— Скорее амбиций. Жизнь потрепала, не до этого.
— А что же тебе в жизни теперь надо, если власти не хочешь?
— Денег. Совсем немного денег, — весело сказал Петр. — Дай взаймы двести тысяч, и для счастья хватит.
— С такой скромностью пора в монастырь, — засмеялся Яковлев, протягивая две стотысячные купюры. — Смотри, какой красивый пес бегает.
Огромная собака с кудрявой черной шерстью уже давно кружила вокруг.
— Лабрадор! — уверенно определил Петр.
— Сразу видно, что у тебя нет собаки, — сказал Яковлев. — У лабрадора морда шире и прикус другой. А это типичный пудель, только очень большой. Я таких никогда не видел.
— Красивый. Наверное, потерялся, ищет хозяев. — Петр поднял обломок ветки и бросил далеко вперед. Палка еще была в воздухе, а пес уже стремглав летел к месту ее падения.
— Видно, помуштровали пса, вышколен прекрасно. — Яковлев направился к машине.
Вдруг раздался сильный хлопок, Все вокруг озарилось вспышкой ярчайшего голубого света. Яковлев и Петр обернулись одновременно: с середины сада, куда побежала собака, разбегались испуганные мальчишки, но пес будто провалился сквозь землю.
— Петардами балуются, — сказал Яковлев. — Ну, мне пора. Вот номер моего телефона. Если что — звони!
2.15. Злобный зверь совсем не страшен, если он растерян и ошарашен
Кошелев встретил Петра улыбкой и с нераспечатанным коньяком на журнальном столике.
— Угощайтесь на здоровье, — сказал он, усаживаясь напротив. — Кажется, наш план срабатывает. Мне уже звонят разные люди: сочувствуют и предлагают помощь, чтобы вас обуздать — вы стали притчей во языцех. А позавчера на приеме со мной заговорил некий господин Хольц, сотрудник одной из строительных немецких фирм. Как говорят разведчики, состоялся косвенный зондаж через третье лицо. Возможно, через лицо незаинтересованное и неосведомленное. А может, наоборот: лицо очень осведомленное и очень заинтересованное. Короче говоря, по тихой воде круги уже пошли.
— Почему же по воде? Круги пошли по болоту. Точнее, по дерьмовому болоту или, для краткости, по дерьму, — вставил Петр.
— Не будем спорить, — примирительно сказал Кошелев и поднял рюмку. Но чокнувшись, он только пригубил. Глядя на него, Петр тоже оставил рюмку нетронутой. Если Кошелев и удивился, то вида не подал.
— Итак, каким вы видите наш следующий шаг? — спросил он.
— Как и планировали, засылаю это в консульство, — Петр протянул Кошелеву письмо.