Огромное честолюбие эрцгерцога Матиаса толкало его на различные политические авантюры, которые очень часто оканчивались для него поражением. Наверное, наибольший урон политическому престижу эрцгерцога нанесла его нидерландская эпопея. В 1578 г. под давлением южнонидерландских католиков эрцгерцог Матиас пошел на необдуманный шаг: не согласовав свои действия ни с Испанией, ни с Рудольфом II, он тайно покинул Вену и принял от Генеральных Штатов титул главного наместника. Однако неопытность 21-летнего Матиаса, юридическая ограниченность его полномочий, стесненность в финансах с одной стороны, и преобладание в голландском Госсовете сторонников Вильгельма Оранского — с другой, привели эрцгерцога к краху. Его попытки выступить в роли посредника между Испанией и Соединенными провинциями также окончились неудачно, и в 1581 г. он вернулся на родину.
Позиция эрцгерцога Матиаса по нидерландскому вопросу и его поведение вызвали недовольство испанских и австрийских Габсбургов. Но раздражение семьи было порождено не столько политическим провалом эрцгерцога, сколько его самостоятельностью, стремлением действовать на свой страх и риск. Поэтому даже спустя годы испанский двор относился к Матиасу крайне настороженно, поддерживая в «противостоянии братьев» Рудольфа II. Император встретил брата крайне холодно и тот на долгое время оказался в немилости. Находясь в Линце, эрцгерцог Матиас пытался добиться достойных себя и своих амбиций должностей: епископства в империи, наместничества в Австрии, опекунства над Фердинандом Штирийским и управления его землями; Матиас также боролся за польскую корону. Однако этим замыслам не суждено было сбыться. Все изменилось для Матиаса лишь в 1593 г., после того, как испанский король Филипп II назначил эрцгерцога Эрнста наместником Нидерландов: в руки Матиаса перешло тогда управление Нижней и Верхней Австрией и Венгрией. А смерть Эрнста в 1595 г. открыла перед ним большие политические перспективы[571].
Взлету политической карьеры эрцгерцога Матиаса всегда мешали непростые отношения между ним и его старшим братом Рудольфом II. Император относился с крайним подозрением ко всему своему окружению и эрцгерцог Матиас не был исключением. Но неприязнь короля к брату переходила всякие границы. Вероятно, Рудольф II всегда чувствовал в нем большую опасность для себя, но при этом он выбрал крайне неудачную линию поведения по отношению к честолюбивому и самостоятельному Матиасу. Передав в управление эрцгерцогу Австрию и Венгрию, император, тем не менее, постоянно вмешивался в дела этих земель, неоправданно и необоснованно оспаривая и отменяя решения Матиаса. Кроме этого, долгие годы после смерти эрцгерцога Эрнста, наследника престола, Рудольф II отказывался назвать имя своего преемника, которым в порядке старшинства должен был стать эрцгерцог Матиас. Король неоднократно грозил лишить Матиаса права на престол. Поэтому в любом действии Рудольфа II, даже самом безобидном, эрцгерцог видел злой умысел против себя. Все это заставляло эрцгерцога Матиаса, чувствовавшего нестабильность своего положения, искать иные пути к власти. В свою очередь, каждый новый самостоятельный шаг Матиаса, Рудольф II оценивал как угрозу своей власти и соответственно реагировал. По свидетельству кардинала М. Клесля, братья никогда не могли понять друг друга и все попытки договориться оканчивались плачевно. По мнению кардинала, это объяснялось обидчивостью императора, его дурным характером; к тому же, он отказывался признать, что эрцгерцог Матиас движим добрыми намерениями. Клесль постоянно учил эрцгерцога обращаться с королем, как с ребенком, но это не всегда помогало[572].
В источниках и литературе можно встретить абсолютно разные характеристики эрцгерцога Матиаса. Одни современники называли его энергичным, трудолюбивым[573], хорошо разбирающимся в делах, заботящимся о государстве[574], готовым ради правого дела пожертвовать жизнью[575]. Другим он представляется «добрым человеком, но слабой воли», нерешительным и восприимчивым к чужому влиянию, не имеющим достаточно силы и мужества; беда эрцгерцога Матиаса, по их мнению, заключалась в том, что его окружали злые люди[576].
В историографии личность эрцгерцога Матиаса также оценивается неоднозначно. Австрийский историк Ханс Штурмбергер полностью отказывает Матиасу в политических талантах, заявляя, что сам по себе он ничего не представлял, а его успешная политическая карьера — дело рук кардинала М. Клесля[577]. С ним согласен С. Вайда, который пишет, что эрцгерцог, как и его брат Рудольф II, был психически неустойчив, но гораздо умнее и образованнее него, а главное, имел рядом с собой М. Клесля[578]. Другие историки не согласны с их мнением, считая эрцгерцога Матиаса способным и гибким политиком[579]. Иной точки зрения придерживается австрийский исследователь Виктор Библ. Он предполагает, что эрцгерцог Матиас был несимпатичен сословиям Австрии так же, как и Рудольф II, если даже не больше, но сложившаяся в государстве ситуация заставила их забыть о своих симпатиях и антипатиях[580]. Однако все историки без исключения говорят об огромных амбициях эрцгерцога, которые влияли на его жизненный путь.
571
572
Письмо кардинала М. Клесля папскому нунцию Миллино. 27 июля 1608 г. —
573
Письмо М. Клесля вдовствующей эрцгерцогине Марии. 1 июля 1606 г. —
574
Инструкции моравских сословий посланцам на переговорах о заключении мира с венгерскими сословиями. 12 августа 1606 г. Брно. — МОЕ. Р. 584–585; Обращение эрцгерцога Фердинанда Штирийского и сословий Штирии к эрцгерцогу Матиасу. 18–19 сентября 1606 г. Вена. — Ibid. Р. 661–662; Отчет делегатов верхнеавстрийских сословий о мирных переговорах в Вене. — Ibid. Р. 724–727.
576
Письмо де Марра в Рим. 17 января 1609 г. Вена. — Архив К. Бенды [AStVat. Fondo Borgese. Ser. II. T. 166. Fol. 4].