В основе ее идеологии лежал ортодоксальный марксизм, партия выступала за эмансипацию пролетариата и революционный переход к новому общественному строю – социализму. Лидером СДРПА вплоть до своей смерти в 1918 г. оставался Виктор Адлер, вышедший из рядов левых либералов.
В конце XIX века главным центром национально-освободительного движения в австрийской части империи стала Чехия. Разделение ее территории на немецкие и чешские округа, которое предпринял канцлер Таафе, натолкнулось на сопротивление партии младочехов, справедливо посчитавшей такой шаг препятствием на пути национальной консолидации. В противовес движению за самоопределение славянских наций в Вене оформилась партия немецких националистов, требовавшая создания Великой Германии. Противники проводили тактику парламентских обструкций, что превратило рейхстаг в арену непрерывных скандалов, нередко перераставших в рукопашные схватки между депутатами.
Впрочем, современникам рубеж двух веков запомнился не мелкими политическими драмами, а колоссальным подъемом технической мощи человечества. В столице Австро-Венгрии поднялись величественные здания ратуши, оперы, нескольких драматических театров. По улицам стали ездить легковые автомобили, витрины магазинов по вечерам заливались электрическим светом. Венцы, равно как и жители других частей империи Габсбургов, разделяли наивную веру Европы в неудержимость прогресса, которую позже так точно описал австрийский писатель Стефан Цвейг:
«Шире и великолепнее становились улицы, грандиознее – общественные здания, богаче и изящнее – магазины. Уровень жизни возрастал, и это чувствовалось во всем; даже мы, писатели, замечали это по тиражам, которые за десятилетие выросли в три, пять, десять раз. Новые театры, библиотеки, музеи возникали повсюду; такие удобства, как ванна и телефон, бывшие доселе привилегией избранных, проникали в быт мелкой буржуазии, да и пролетариат, с тех пор как рабочий день был сокращен, заявлял о себе, требуя хотя бы малой доли в благах и удобствах жизни. Все шло вперед. Выигрывал тот, кто рисковал. Кто покупал дом, редкую книгу, картину, видел, как они повышаются в цене; чем безрассуднее затевалось предприятие, тем вернее оно окупалось. И оттого на мир сошла упоительная беззаботность, ибо что же могло прервать этот подъем, остановить взлет, черпавший в самом себе все новые силы?»
К началу ХХ века Австро-Венгрия оставалась одним из крупнейших государств европейского континента, претендовавшим на звание мировой державы. Однако за блестящим фасадом двуединой монархии скрывался огромный клубок национальных и социальных проблем, распутать который Франц Иосиф и его политические соратники оказались не в состоянии.
2. Австро-Венгрия в начале ХХ века Колосс на глиняных ногах – Три политических лагеря – Годы Первой мировой войны – Последняя осень империи
Австро-Венгрия вступила в ХХ век, уже отпраздновав полувековой юбилей пребывания на троне Франца Иосифа. Мастер лавирования и интриги, он умело стравливал между собой политических и национальных соперников, сохраняя закрытость аристократической элиты. В результате его окружение оказалось неспособно предложить стратегию модернизации Дунайской монархии, все более отстававшей от передовых стран Европы. Император видел в обществе только серую массу верноподданных, не выражая готовности поделиться с ним властью. И в то же время «старый Франц» был популярен в народе, к нему попросту привыкли, над его причудами беззлобно посмеивались и в венских кафе, и в далекой провинции.
Оставшись вне рамок объединительного процесса германской нации, Австрия-Венгрия пыталась компенсировать свою изоляцию от братьев по крови экспансией в юго-восточном направлении. На балканском рубеже она столкнулась с интересами России, взявшей на себя роль защитницы всех славян. Несмотря на всю остроту конфликта двух империй, который в конечном итоге привел к Первой мировой войне, они имели между собой немало общего. Прежде всего бросалась в глаза крайняя неравномерность социально-экономического развития различных регионов, дополнявшаяся национальной пестротой населения. В истории каждой из стран было свое «иго» и своя «реконкиста». Развитие каждой из них во многом опиралось на нещадную эксплуатацию «внутренних колоний», жители которых находились под двойным гнетом. Как австрийское, так и российское общество не смогло вырваться из скорлупы феодальных отношений, оставаясь заложником придворных интриг и монаршей воли.