Самой внушительной структурой в нашем городе, которую я уже упоминала, была башня церкви Святого Вульфрама, ее было видно отовсюду. Но самыми характерными и значительными для нас оставались восхитительная Викторианская ратуша и, напротив нее, статуя самого знаменитого сына Грэнтема – сэра Исаака Ньютона. Отсюда, с холма Святого Петра, начинались шествия в День Памяти по направлению к церкви Святого Вульфрама. Я обычно смотрела из окон бального зала ратуши, как шествовали (следуя за оркестром Армии Спасения и оркестром локомотивостроительного завода «Растон и Хорнби») мэр, альдермены и члены местного управления в мантиях и с регалиями, а за ними группы бойскаутов («Младшие», «Волчата», «Бригада мальчиков», «Герл-гайды»), масоны, ротарианцы, Торговая палата, рабочие клубы, профсоюзы, Британский легион, солдаты, летчики, Красный Крест, «Бригада скорой помощи Иоанна» и представители всех организаций, обогащавших нашу городскую жизнь. С этого же холма каждый год во второй день Рождества мы смотрели на встречу одетых в розовые куртки охотников общества «Бивор», сопровождаемую традиционной выпивкой, и шумными возгласами провожали их на охоту.
1935 год стал особенно памятным для города. Мы отпраздновали серебряный юбилей Короля Георга и столетие Грэнтема в качестве города. Лорд Браунлоу, чья аристократическая семья (Кастс) наряду с семьей Мэннерс (герцоги Рутланда) была прославленными покровителями города, стал мэром. Весь город вдоль главных улиц был ярко украшен голубыми и золотыми (цвета города) вымпелами. Улицы соревновались в красочности, пытаясь превзойти одна другую. Я помню, что улица Вер Корт, на которой жили самые бедные семьи, была восхитительно украшена. Все старались изо всех сил. Духовые оркестры играли целый день, и грэнтемский «карнавальный оркестр» – смелое нововведение, позаимствованное из Соединенных Штатов и названное «Грэнтемские имбирские пряники», – добавил веселья. Школы приняли участие в большой концертной программе на открытом воздухе, и, под бдительным оком жены директора мужской школы, мы промаршировали в строгой формации, образуя буквы Г-Р-Э-Н-Т-Е-М. Довольно кстати я стала частью «М».
Мой отец был членом совета местного управления, председателем городского комитета по финансам, затем альдерменом[2] и, наконец, в 1945–1946 гг. мэром, так что я многое знала о городских делах и лицах, в них вовлеченных. Политика была частью городских обязанностей, а партия была на втором месте по важности. Мы уважали наших знакомых членов совета – лейбористов, и, несмотря на битвы в совете или конкуренцию во время выборов, они приходили в наш магазин безо всякой фанатической озлобленности. Отец понимал, что у политики есть границы, – понимание, доступное далеко не всем политикам. Его политический стиль лучше всего, наверное, может быть охарактеризован как «старомодный либерализм». Личная ответственность была его девизом, а «здоровые финансы» – его страстью. Он обожал сочинение Джона Стюарта Милла «О свободе». Как многих других бизнесменов, его некоторым образом отталкивало то, что Либеральная партия признавала коллективизм. Он поддерживал совет в качестве кандидата от налогоплательщиков. В те дни, до того как единые общеобразовательные школы стали насущным вопросом и до того как лейбористские политики продвинулись в местные органы управления, работа местных советов воспринималась, по сути, как беспартийная. Но я помню отца исключительно как стойкого консерватора.
Я до сих пор с большой горечью вспоминаю день 1952 года, когда лейбористы, победив на выборах в совет, не избрали моего отца альдерменом. Это действие тогда вызвало абсолютное порицание, ибо интересы партии были поставлены выше общественных интересов. Не забуду я и достоинство, с которым держался отец. После голосования он взял слово: «Почти девять лет я с честью носил эту мантию, и сейчас, надеюсь, с честью она и низложена». А позднее, получив сотни сообщений от друзей, сторонников и даже старых оппонентов, он сделал такое заявление: «Хоть я и упал, я упал на ноги. Я могу сказать, что я был счастлив быть избранным, и я счастлив быть отвергнутым». Годы спустя, когда нечто довольно похожее случилось со мной и когда мой отец давно уже умер, я постаралась следовать его примеру в том, как он оставил общественную жизнь.
Но мы забегаем вперед. Наверное, главным интересом, который мой отец и я разделяли, когда я была ребенком, была жажда знаний о политике и общественных делах. Мы каждый день читали «Дэйли Телеграф», раз в неделю «Методист Рекордер», «Пикчер Пост» и «Джон О’Лондонс Уикли», и пока мы были маленькие, нам покупали «Детскую газету». Иногда мы читали «Таймс».
2
Альдермены – непрямо избранные члены местного совета, их избирали на определенный период времени прямо выбранные члены совета; это была почетная позиция, которая сегодня упразднена.