В тот момент мое настроение было столь мрачным,что я ощутил нежелание склониться перед каменным символом. Я подумал, что Бога следует искать только в глубине души.
Оставив храм. не совершив там коленопреклонения, я быстро зашагал к окррестной деревушке Банбаджпур. Не зная точного пути, я обратился к прохожему за сведениями. Мой вопрос поверг его вв длительное раздумье.
--Дойдите до перекрестка, сверните вправо и идите вперед,--изрек он, наконец, тоном оракула.
Следуя его указаниям, я направился вдоль берегов канала. Наступила темная ночь: окраина расположенной в джунглях деревушки ожила и украсилась мигающими огоньками, раздались завывания шакалов. Свет луны был слишком слаб, чтобы освещать путь. Спотыкаясь я шагал вперед два часа.
Но вот послышались приветливые звуки колокольчиков! Это шло стадо. Мои повторные крики привлекли, наконец ко мне какого-то крестьянина.
--Я ищу Рам Гопад Бабу.
--В нашей деревне такой человек не живет,--ответил тот уверенным тоном.--Вам, наверное,дали неправильные указания.
В надежде рассеять подозрения в его уме,--я в трогательных выражениях описал мои затруднения. Собеседник пригласил меня домой и оказал радушный прием.
--Ранбаджпур далеко отсюда,--заметил он.--На перекрестке вам надо было свернуть влево, а не вправо.
Я печально подумал о том, что мой информатор представлял собой настоящую угрозу для путешественников. Подкрепившись нечищенным рисом, чечевицей и чечевичной похлебкой, картофельным карри с сырыми бананами, я отправился в небольшую хижину, примыкавшую ко двору. В отдалении слышалось пение крестьян под аккомпанемент мридангов /1/ и цимбал. Я не мог уснуть всю ночь и горячо молился о том, чтобы меня направили к живущему в уединении йогину Рам Гопаду.
Когда первые лучи солнца просочились сквозь стены моей хижины, я двинулся в Ранбаджпур. Пересекая неровные рисовые поля, я пробирался через участки сжатого риса, обходил кучи засохшей глины. Иногда мне встречались крестьяне, и каждый из них неизменно сообщал мне, что до места моего назначения осталось "всего одна кроша" /две мили/. Прошло шесть часов, и солнце уже завершило свое победоносное шествие от горизонта к зениту. Я начал чувствовать, что меня всегда будет отделять от Ранбаджпура одна лишь кроша.
В середине дня я все еще находился в мире бесконечных рисовых полей. Невозможно было спастись от зноя, изливающегося с неутолимого неба, и я был близок к обмороку. Вдруг я увидел, что ко мне легкой походкой приближается какой-то человек. Я едва осмелился пробормотать свой обычный вопрос, ожидая услышать все тот же монотонный ответ: "Только одна кроша".
Незнакомец остановился передо мною: невысокий и стройный, он производил впечатление обычного человека, если не считать необычных черных и пронизывающих глаз.
--Я собираюсь уходить из Ранбаджпура, но ваше намерение было хорошим, и я ждал вас.--Он погрозил пальцем перед моей изомленной физиономией.--Неужели вы думаете, что вы могли попасть ко мне без предупреждения? Профессор Бехари не имел права давать мой адрес вам.
Поняв, что называть себя этому учителю было бы лишь ненужным пустословием, я стоял, не говоря ни слова. немного уязвленный таким приемом. Неожиданно он задал мне следующий вопрос:
--Скажите, где, по-вашему, находится Бог?
--Конечно, во мне и во всем!--Несомненно, мое смущение было заметным.
--Он вездесущ, не так ли?--усмехнулся святой.--Но почему же тогда, молодой господин, вы вчера не преклонили колен перед Беспредельным в форме каменного символа в храме Таракешвара? /2/ Ваша гордость навлекла на вас наказание в виде неверного указания прохожего, которого не беспокоило уточнение разницы между правым и левым. Да и сегодня вы еще чувствуете последствия.
Я чистосердечно согласился с его словами, пораженный таким вездесущим оком в этом неприметном теле. Йогин излучал целительную силу: я внезапно почувствовал себя освеженным посреди знойного поля.
--Преданный ученик склонен думать, что его путь к Богу является единственным--сказал он.--Несомненно, как говорил нам Лахири Махасайа, йога, при помощи которой мы находим божественное начало внутри нас, является высочайшим путем. Но, открывая Бога внутри, мы скоро увидим Его и во внешнем мире.
Святилища в Таракешваре и в других местах заслуживают почитания, как ядра, центры духовной силы.--Строгость святого исчезла, его глаза смягчились сочувствием. Он похлопал меня по плечу:
--Молодой йогин, я вижу, что вы убежали от своего учителя. Но у него есть все. что вам нужно, и вам необходимо вернуться к нему.--Он прибавил:--Горы не могут быть вашим гуру.
Как раз эту мысль Шри Юктешвар высказал двумя днями раньше.
--Учителя не подвержены какому-то неумолимому космическому закону, ограничивающему их место жительства,--собеседник иронически взглянул на меня.--Гималаи и Тибет не обладают монополией на святых. То, что человек не мог найти внутри, он не найдет и во внешнем мире, куда бы при этом не переносилось его тело. Но как только подвижник пожелает идти за духовным озарением даже на край света, около него сейчас же появляется его гуру.
Я молча согласился с этими словами, припомнив свою молитву в ашраме Бенаресе, за которой последовала встреча со Шри Юктешваром в людном переулке.
--Есть ли у вас возможность иметь небольшую комнату, где вы могли бы закрыть дверь и остаться в одиночестве?
--Да,--отвечал я, заметив, что святой с необыкновенной быстротой переходит от общих положений к частностям.
--Тогда это и есть ваша пещера,--йогин одарил меня полным просветления взглядом, которого я никогда с тех пор не забывал.--Это и есть ваша священная гора. Именно там вы найдете царство Божие.
Эти простые слова в один миг угасили мою многолетнюю страсть к Гималаям. На выжженом рисовом поле я пробудился от грез о горах и вечных снегах.
--Молодой господин, ваша божественная жажда заслуживает похвалы. Я чувствую к вам большую любовь.
С этими словами Рам Гопад взял меня за руку и повел к маленькой деревушке, расположенной на очищенном от зарослей месте. Домики были крыты кокосовыми листьями, входные двери по деревенски украшены свежими тропическими цветами.