Но к простому народу и старым годам автор полон глубокой симпатии: "народ наш, — говорит он, — сметливый, добрый и умный народ, не был заражен этой безнравственностью. Вооружаясь терпением, чист, свеж, бодр и юн вышел он из горнила испытания…" ("Старые годы").
На современный народ так смотрит автор: много ли, много ли, кажется, нужно для того, чтобы народ любил, уважал человека? Слово приветливое, да участие в скорби и болезни, да уважение к исконным правам человечества, да зверем не гляди — вот и все. А главное дело — справедлив будь, человеком будь, да не верти мужика по-своему, и будет он весь твой и душой и телом по конец жизни своей. И умрешь, так он добром тебя помянет, не забудет он тебя в своей простой, бесхитростной, не лукавой молитве пред господом… Правды, правды побольше Русскому человеку — больше ничего ему не нужно… ("Непременный").
Выводя на свежую воду творимые в потемках злоупотребления, П. И. Мельников более всего нападал на казнокрадство: "всяко казенно дело, — говорит он в "Медвежьем углу", — от того казне дорого стоит, что всякий человек глядит на казну, как на свою мошну и лапу в нее запускает по-хозяйски. Всякому барину казной корыствоваться не в пример способнее, чем взятки брать, для того, что с кого взял, тот еще, пожалуй, караул закричит, а у матушки казны языка нет, за то и грабят ее, что без ответа".[10]
10
В Сборнике, т. IX, где она перепечатана, о ней сообщено следующее: "В 1859 г. в "Художественном листке" Тимма появилась биографическая заметка о П. И. Мельникове. В рукописном отделе Императорской публичной библиотеки хранится оригинал этой заметки. Он писан весь рукою П. И. Мельникова и представляет таким образом автобиографию" (Сборник, стр. 76). В настоящем издании автобиография печатается по Сборнику без воспроизведения черновых вариантов, вычеркнутых самим Мельниковым.