Итак, приехав вечером на дачу, я нашла там человек пять гостей, между прочим Мансурова. Это очень умный молодой человек, и мы с удовольствием его слушали. К чаю приехала графиня Адлерберг; я с ней познакомилась, и она очень была внимательна ко мне, просила адресоваться к ней, если что будет нужно для моих больных. ВДишь ли, мой милый друг, как трудно мне сохранить °е инкогнито! Но слава Богу, здесь не находят важным ^г поступка и говорят об этом очень равнодушно. Да и вы, друзья мои, не думайте, что мой подвиг слишком важен… Самое трудное — это доехать, а здесь, право, ничего нет трудного; вот что Господь даст после. Здесь боятся одного, чтобы неприятель не занял Перекопа и тем не прекратил сообщения: тогда мой возврат будет потруднее приезда — но Бог милостив! Да будет во всем Его святая воля! Я этим руководствуюсь, на это надеюсь… хотя, признаться, очень лениво молюсь; молитесь вы за меня, мои родные! Верно, вашими молитвами Господь хранит меня. Впрочем, бывают минуты, как, например, сегодня: приехав в шесть часов на дачу, я узнала, что они пошли в сад, и когда я отправилась их отыскивать и шла между горой и дивными растениями в виду горы Чатырдага, по которой проходили облака, вся окрестность окружена высокими горами, на которых пасутся стада, и все это так дивно хорошо, что я почувствовала себя ближе к небу и от души помолилась и поблагодарила Бога за его неисчислимые благодеяния ко мне, недостойной и грешной.
27-го мая. Утро. Сегодня был у меня главный доктор и приказал шесть человек поносных перенести в другую больницу. Они, бедные, очень горюют и не хотят переходить; говорят, что они без меня пропадут, и вот моя награда.
А какие букеты роз стоят у меня в стаканах, просто прелесть! Здесь их множество, и мне присылают Марья Ив. Княжевич, Рудзевич и Браилко. От этого освежается воздух в комнатах, а у меня одна маленькая.
Сегодня не могла выдержать одного: как 'доктор резал кожу на ноге больного и из многих маленьких ран сделал одну, более четверти. Несчастный очень страдал, и я, передав инструменты, которые по обязанности держала, принуждена была выйти в другую комнату, чтобы не упасть. А теперь сделала и отнесла для двоих горчичники и шестерым питье.
27-го мая, вечером Отправив письма к тебе, мой милый брат и друг, также к маменьке, к Александру Ивановичу Каэначееву и к Николаю Ивановичу Гречу: я дала слово ему написать, а в его письме записка к Тане (Таня моя горничная), я прошу его не оставлять моих людей, а Тане приказываю уведомить меня об детях и все ли в доме благополучно. (Брат жил на даче, а дети его учились в гимназии и до экзаменов жили у меня.) Эти письма я отправила во втором часу, а твое письмо получила и благодарю тебя, мой добрый утешитель! Твои милые письма приносят мне радость, пользу и душевное наслаждение, потому что всегда, читая их, я плачу сладкими слезами и, признаюсь, делюсь моей радостью сперва с добрьь ми хозяевами, а потом при свидании с милою Мариею Ивановною, а твои стихи «К воинам Севастополя» велела Мише Шуберту переписать и раздать несколько экземпляров. Стихи очень хороши, а главное, для каждого воина утешительны.
Заповедь людскому роду,
Воинам, судьям, народу
Иоанн Креститель дал:
Но ей — с верой и любовью
Прочему в укор сословью
Только русский воин внял!
Друг терпенья и довольства,
Без клевет и своевольства
Воин свой оброк берет,
Ждет от Бога воздаянья:
Мирно, тихо, в покаянье
Умирает, как живет,
Помня заповедь другую,
Заповедь Христа святую:
За отчизну, за семью,
Из родительских объятий,
На войну летят за братии
Душу положить свою!..
Платят и врагам любовью,
Ведь не с плотию и кровью