одиннадцать часов поехала на дачу к графу Адлербергу, принята ими прекрасно, и в то время мне написали подорожную по казенной надобности. Могу сказать: я счастлива! Меня и здесь все любят, даже сердобольные, а меня напугали ими. От графа проехала к Рас-поповой; ее не застала, но просила дочь передать ей мое почтение и мою благодарность. Потом заехала к почтенной старушке генеральше Герсдорф, с ней простилась, и от нее в Палату к Владиславу Максимовичу; прочла твои стихи, переписанные мною, он выслушал их с удовольствием и со слезами. Жалеет, что не может тебе отвечать такими же милыми, приветливыми стихами, и просил, чтоб я и начало переписала для него. Марии Ивановне перепишу к пятнице. После обеда ездила с моей хозяйкой к больным, в лагерь. Мне Браилко купил табаку по одному рублю пятидесяти коп. пуд, и я могла раздать более пяти пудов, только не всем достало: остальным дала деньгами; их там две тысячи пятьсот человек. Вечером был граф Комаровский, пил чай, и мы долго толковали об их будущих действиях, и даже он многое записал, что я советовала. Ушел почти по-петербургски, в двенадцатом часу, а мы встаем в шесть, так давно и спать пора. Бог с тобой!
20-го июля. Еще вчера я сдала свою должность, потому сегодня в восемь часов отправилась с хозяйкой в Бахчисарай. Там есть монастырь Успения Божией Матери, сделанный в скале. Описать красоты и величия этого места невозможно; постараюсь передать на словах. Благодарю только Бога, что он дал мне возможность быть там и помолиться. Одно жаль, была прегадкая погода; целый день шел дождь, и я была в Риме, а папы не видала, т. е. не видала дворца в Бахчисарае, но говорят, что в настоящее время он завален больными и там ничего нет. Возвратилась в девять часов, устала. Нас порядочно расколотило, потому что дорога идет между горами и скалами и чрезвьиайно каменистая. Слава Богу за все! Забыла похвастать, что без меня утром была графиня Адлерберг, и так как она дурно говорит по-русски, то и не поняла, что я уехала за тридцать верст, и вечером приезжали ко мне оба, и с ними полицеймейстер, которого Адлерберг очень любит.
21-го июля. Весь день ездила по больницам, раздавала табак, деньги, книги и проч. Жаль мне их оставлять! Вечером была у всенощной, служила напутственный молебен. Ко мне приходили прощаться главный доктор, еше Доктор Краузе и гр. Комаровский; долго просидели, и я тороплюсь спать. До свидания!
22-го июля. Сию минуту от обедни. Опять служила молебен. За мной прислали Княжевичи и ждут меня. Приезжали Браилки прощаться, привезли просвиру.
Христос с вами! Всех вас целую!..
По окончании дневника не мешает вписать на память еще несколько стихов и писем, которые хотя и очень для меня лестны, но слишком преувеличены добрыми благородными сердцами, писавшими их. 1-е письмо М. А. Сомина:
5-го мая. Дача Лесного института. Два часа ночи.
Наконец Бог привел Вас, дорогая наша подвижница, приняться за дело, на которое Вы отправились, сопровождаемые общими благословениями. Нужно ли мне указывать на высокое значение предпринятого Вами подвига? Вы сами хорошо знаете, к каким венцам он Вас приводит. Дело милосердия есть выражение той первой, главнейшей, можно сказать, единственной добродетели христианства — любви, без которой тщетны всякие подвиги самоотвержения, даже подвиги мученичества и девства и самый дух пророчества. В евангельской притче о девах пять из них названы юродивыми за то, что не запаслись заблаговременно елеем милосердия, и таким образом, совершив большой подвиг, одержав великую победу над сильными влечениями природы, за несовершение меньшего лишились всякой награды и принуждены были, по страшному гласу жениха, отойти с потупленными от стыда взорами и с угасшими светильниками. Хотя они и изъявили желание достать елея и после отказа дев мудрых пошли к продающим, но уже было поздно: продающие — это люди, требующие нашей помощи, а таких людей можно найти только по сю, а уже не по ту сторону гроба. Так, по благости Божией, Вы вовремя заготовляете для себя тот елей, которым некогда, в страшную ночь пробуждения от сна смерти, надобно наполнить светильник для выхода в сретение жениху душ наших, и можете иметь утешительную надежду, что, в числе мудрых дев, готовая, выйдете с ним на брак.
Господи! да будет!
Подвиг милосердия, кроме небесной награды, не лишен и награды земной. Что может быть отраднее, как встретить благодарный взор мученика, которого тяжкие страдания услаждены Вашим заботливым вниманием, или даже принять последний вздох его, когда он, благодаря Вашему благочестивому старанию, отходит в вечность с верою в пострадавшего за нас Искупителя и с надеждою получить венец за исполнение Христовой любвеобильной заповеди: «Больше сея любви никтоже имать да кто душу свою положит за други своя».