Как ни странен был в подобном случае мой ответ, но умная старушка рассмеялась, шутя назвав меня дурачком… и в этот же вечер дело кончилось тем, что сестра получила ее согласие на отъезд, а после и благословение на дорогу-
Надо еще вам заметить, что тетенька ваша взяла отпуск у начальства в южные губернии для излечения болезни и под фамилией мужа своего, Копыловой, следовательно, совершила добро тайно. Конечно, там в Симферополе встреча с кн. Барятинским и с другими (что вы усмотрите из писем ее) изменили ее инкогнито… но во всяком случае честь и слава ей. Поступок сестры возбудил во мне заснувшую поэзию: я написал к ней несколько писем стихами, которьк здесь же прилагаю, а равно и другие письма друзей тетеньки, по возвращении ее выпрошу у нее и впишу сюда. Теперь, когда я пишу это, Прасковья Ивановна возвращается утешить добрую старушку маменьку, обрадовать нас и снова начать свое сценическое поприще, которое, вопреки общественному мнению, не мешает человеку быть честным, добрым и нравственным христианином, чему пример ваша тетушка — актриса Прасковья Ивановна Орлова.
Тут я начала поспешно собираться. Мой неизменный друг, Н. И. Греч, начал всеми средствами стараться облегчить мой путь: писал в Харьков к губернатору Кокошкину, чтобы мне приготовили тарантас и почтальона в провожатые до Симферополя. Я ехала совершенно одна: моя верная горничная Татьяна просила взять ее с собой, но я сказала, что она имеет отца и мать стариков, и я не посмею подвергать ее опасности. Мою матушку я взяла с собой до Москвы. Там жила моя приятельница Ф. П. Ла-нина, и я была уверена, что ей будет у них покойно.
В последних числах апреля мы выехали в Москву, и 1-го мая я была уже в Лавре Преп. Сергия, где желала приобщиться Св. Тайн. Не зная никого из монахов, я спросила, кто здесь духовник. Мне назвали Николая и Авраамия. Не знаю по-чему — я просила сказать о. Авраамию. ослушник, возвратясь, сказал, что о. Авраам будет ожидать меня после Всенощной в церкви Пр. Никона. Когда вошла в церковь, я была поражена видом этого благолепного старца! Чтобы определить эту дивную личность, довольно сказать, что он был священником в Воронеже, лишился жены и сьша на 25 году жизни, пошел в монахи и незадолго до кончины высок, преосв. Антония, который открывал мощи Святителя Митрофана, был избран в духовники. О. Авраамий мне сам рассказывал, как Владыка, позвав его, приказал идти, надеть епитрахиль и исповедать его. «Я задрожал… упал в ноги, не имея возможности от страха слово сказать… Преосвященный поднял меня, успокоил… и я с тех пор, до кончины преосв., был его духовником». После он перешел в Троице-Сергиеву Лавру; перевез туда свою почтенную матушку, ночуя у которой я видела почти наяву Ангела. Затем, запасшись Бла-годатию Тела и Крови Христовой, я предалась воле Божией и 6-го мая выехала. Надо прибавить, что в Москве я повидалась с Александром Ивановичем Казначее-вым, моим кумом и очень преданным мне человеком. Александр Иванович, как всеми уважаемый сенатор, также помог мне своим влиянием: поручил почт-директору г-ну Рейнебот, чтобы меня всю дорогу берегли и покоили, и я ехала в почтовой карете как в собственной.
ПИСЬМО 1-Е ГО МОСКВЫ
Благодарю тебя, мой милый, добрый брат, за письмо и особенно за стихи. Они доставили всем нам величайшее удовольствие. Вот стихи:
В день Иова многострадального Шестого мая ты, сестра, Отправилась до града дальнего, В путь правды, чести и добра; Но мысль об Иовлем страдании Чтоб не нагнала грусти тень, То вспомни, что креста сияние Седьмого на другой же день; В осьмой же день любви наследника,
Ты богослова призови,
Любви и проповедника
Христовой правды и любви;
Девятый мая день Святителя,
Кого нам дал Творец благой,
Как воздержание учителя,
Как образ кротости святой,
Как Чудотворца и ходатая,
Кто жизнь по церкви ревновал,
Кто нищетой стяжал богатая,
Смирением высокая стяжал.
Десятый мая день: вот обрати внимание
В сей день Таисии Блаженной воздаяние;
Равно разбойника прощенного судьбе:
За миг решимости, за скорость в покаянии,
Бог все ей вмиг простил и душу взял к себе.
Так с этим облаком свидетелей,