Некоторое время мы были соседями по номеру с Бренданом Шенаханом. Он тоже любил разгадывать головоломки. Мы часто смотрели телевикторины и отвечали на вопросы ведущих. Пожалуй, Брендан выигрывал чаще, так как был подкованнее во всех этих метросексуальных категориях: литература, мода…
У нас было прекрасное взаимопонимание, за исключением одного момента. Брендан любил делать утреннюю зарядку и растяжку в чем мать родила. «Чувак, – начинал я, – я не хочу пялиться на твое хозяйство». Он только смеялся и продолжал разминку. Наверное, это было самое большое наше расхождение во взглядах.
Шенахан – умный мужик. И ему палец в рот не клади. В этом убедился Шон Эйври, когда пытался вывести Шэнни из себя. «Детройт» только что обменял Шона и Максима Кузнецова в «Лос-Анджелес» на Мэтью Шнайдера.
Не забывайте, что Эйври жил некоторое время с Бреттом Халлом, так что умению высказывать свои мысли он учился у мастера. Мне нравился Эйври, но у него слишком длинный язык. Они никогда не понимал, что не стоит переступать черту. Халли мог говорить все, что взбредет ему в голу, потому что он просто был Бреттом Халлом. На Эйври это правило не распространялось.
Когда мы играли первый раз против «Лос-Анджелеса», то Шон из кожи вон лез, чтобы достать Шенахана. Он кричал ему со скамейки различные гадости. В конце концов, терпение Брендана лопнуло: «Почему ты себя так ведешь? Не потому ли, что перед игрой ты пришел к нам в раздевалку и сказал, как ненавидишь нового тренера, как не перевариваешь новых партнеров? Как ты назвал их? Кучка педиков? Ты звонишь мне каждый день и плачешь, как херово тебе в Лос-Анджелесе. Так что закрой свою пасть».
В нашей раздевалке всегда царил смех. Дрэйпер всегда был готов залепить тебе тортом в лицо в твой день рождения. Но королем приколов был Крис Осгуд. Я тоже стал одной из его жертв.
Как-то мы отдыхали в одном баре, и я перебрал. Осгуд и Дрэйпер тогда жили вместе и притащили меня к себе проспаться. Пока я спал, Осгуд изрисовал мне все лицо. Я выглядел, словно ребенок, игравший с маминой косметичкой. Конечно, когда я встал на следующий день, то уже опаздывал на тренировку, поэтому на то, чтобы посмотреться в зеркало, времени не было.
Когда я ворвался в раздевалку, то все повалились со смеху. Осгуд же сидел с невозмутимым выражением лица. Его лицо всегда изображало детскую невинность. Но вы могли быть уверенны, что если случался какой-то розыгрыш, то Осгуд становился первым подозреваемым. Это настоящий злой гений.
Никогда не забуду, как Осгуд подшутил над одним из своих приятелей. Это произошло на мальчишнике в честь свадьбы Криса. Пока жертва спала, Крис взял несмываемый маркер. На одной ноге он написал «Я», а на другой – «АЛКАШ».
На следующий день мы все пошли играть в гольф. И несчастный, на свою беду надевший шорты, понятия не имел об этих письменах. Пока мы играли, прохожие постоянно обзывали его «алкашом». Это были четыре часа непрекращающегося смеха. Наконец, на 17-й лунке, одна девушка крикнула: «Эй, алкаш, тебе принести еще пива?» – «Почему ты меня так называешь?» – «Потому что так написано у тебя на ногах». Просто угарный момент.
Оззи прощалось больше, чем остальным. Если бы я провернул один из его розыгрышей, то реакция, скорее всего, была бы такой: «Ну что за козел!». Но когда это делал Оззи, то он считался самым веселым человеком на планете. И если розыгрыш выходил из-под контроля, то никто и подумать не мог на него. Как это мог сделать Оззи? Посмотрите на его невинное лицо.
Вы, наверное, знаете, что практически у всех атлетов есть свои приметы. К примеру, Дрэйпс и Молтс всегда выходили первыми на лед на раскатку перед матчем. Я же замыкал колонну. Мне нужно было увидеть всех парней перед собой. Также перед матчем у нас с Оззи был свой ритуал. Это еще пошло со времен нашего выступления за «Адирондак». Пожалуй, теперь я уже могу рассказать о нем. Я подъезжал к нему и сначала бил по одному щитку: «Держи клюшку на льду». Потом был по другому щитку: «Держи ближний угол». Затем бил сразу по двум щиткам: «Останови их все». Потом я стучал по его правой штанге и игра начиналась.
Молтби в своих шутках был более ортодоксален. Если у тебя соскакивала крышечка с бутылки, если пропадала твоя клюшка или что-то из вещей, а потом находилась в каком-то странном месте, то ответственен за это был Молтс.
Я мог оставить не до конца разгаданный кроссворд на столе, а вернувшись ломать над ним голову долгое время. Потом я мог присмотреться и увидеть где-то в середине аккуратно вписанное слово «залупа».
До того, как Крис Челиос появился в «Детройте», я долгое время пытался достать его. Складывалась ощущение, что он особенно жестко играет против Стива Айзермана и Сергея Федорова. И я всегда хотел заставить его платить по долгам. Проблема в том, что у Криса прекрасно подвешен язык. Он мог снять все напряжение одной шуткой. Я ненавидел играть против него, но я уважал Челиоса.