Выбрать главу

Маркиза и ее дочь охотно приняли такое предложение. Они могли бы приехать вместе с Отцом ля Комбом, но в то время маркиза была больна. Епископ активно действовал, стремясь собрать и организовать из нас сообщество. Также он нашел нескольких благочестивых особ и некоторых весьма преданных Богу молодых женщин, готовых к нам присоединиться. Но воле Божьей было угодно не утвердить мое пребывание здесь, а напротив, еще больше меня распять. Усталость от путешествия привела меня к болезни. Девушка, которую я привезла из Гренобля, также заболела. Ее скупые родственники взяли себе в голову, что если она умрет у меня на службе, то я добьюсь, чтобы она написала завещание в мою пользу. Они весьма заблуждались на этот счет. Так как я отказалась от своей собственности, то была слишком далека от того, чтобы желать чужой. Ее брат, исполненный таких опасений, пришел весьма поспешно, и первое, о чем он начал с ней говорить, несмотря на то, что нашел ее выздоровевшей, было написание завещания. Это наделало много шума в Версале. Он желал, чтобы она вернулась с ним, но она отказалась. Я посоветовала ей сделать то, чего хотел ее брат. Он подружился с некоторыми офицерами из гарнизона, которым рассказал совершенно нелепые истории том, что я, якобы, хотела злоупотребить его сестрой. Он всех убеждал, что она из знатного рода. Затем они разгласили слух о том, что я приехала вслед за Отцом ля Комбом. Они даже стали его преследовать из–за меня. Епископ был весьма обеспокоен, но не мог исправить положения. Дружеские чувства, которые он питал ко мне, возрастали с каждым днем, ибо любя Бога, он любил также и всех остальных любящих Его. Узнав о моем недомогании, он, проявив прилежание и милосердие, пришел навестить меня, освободившись от дел.

Он преподнес мне небольшие угощения из фруктов. Его родственники были исполнены зависти. Они говорили, что я приехала уничтожить его и увезти его деньги во Францию, что было совершенно несовместимо с моим образом мыслей. Епископ терпеливо переносил все эти оскорбления, все еще надеясь удержать меня в своей епархии, когда я поправлюсь от болезни. Отец ля Комб получал пребенду и был духовником епископа. Он питал к нему большое уважение. Бог употребил его для обращения некоторых офицеров и солдат, которые из людей ведущих скандальный образ жизни превратились в людей образцового благочестия. В этом месте все было исполнено крестных испытаний, но Бог завоевывал души людей. Некоторые здешние монахи по примеру Отца возрастали в своем духовном совершенстве. Несмотря на то, что я не понимала их языка, как и они не понимали моего, Господь дал нам возможность понять друг друга в том, что касалось Его служения.

Ректор Иезуитов выделил время во время отъезда Отца ля Комба, чтобы испытать меня. Он всю свою жизнь исследовал теологические проблемы, которые были мне непонятны. Мне он предложил обсудить несколько вопросов. Господь вдохновил меня ответить ему таким образом, что он ушел от меня удовлетворенный и удивленный моими познаниями. Он не мог не говорить об этом повсюду.

Варнавиты из Парижа, а точнее Отец де ля Мот, взялись за то, чтобы привлечь Отца ля Комба к проповедям в Париже. Он написал об этом Отцу–наставнику, сообщив, что община в Париже осталась без поддержки, а церковь была в заброшенном состоянии. Так что было бы жаль оставлять такого человека, как Отец ля Комб в месте, где он зря тратил бы свои способности проповедника. Несмотря на важность представления его таланта в Париже, он в одиночку не смог бы понести бремя общины, если ему не предоставили бы помощника с соответствующими способностями и опытом. Кто бы ни поверил в искренность этого предложения? Епископ Версаля, который был большим другом Отца–наставника, узнав об этом предложении, противостал ему, ответив, что ему будет нанесен огромный ущерб, если у него заберут настолько полезного человека именно в тот момент, когда он более всего в нем нуждается. Отец–наставник Варнавитов не мог согласиться с просьбой Отца де ля Мота, боясь обидеть Епископа Версаля.

Что касается меня, то мое заболевание усугубилось. Крайне вредный воздух тамошних мест вызывал у меня постоянный кашель с частыми приступами лихорадки. Мне стало настолько плохо, что все опасались моей неспособности победить эту болезнь. Епископу было больно это видеть. Проконсультировавшись с врачами, он узнал, что тамошний воздух был для меня смертелен, после чего сказал мне: «Я предпочел бы знать, что вы живы, пусть даже и вдалеке от меня, нежели увидеть вас здесь умершей». Он отказался от своих планов по созданию общины, ибо моя приятельница также не хотела оставаться без меня. Эта женщина из Генуи не могла так просто оставить свой город, где она пользовалась большим уважением. Генуэзцы умоляли ее организовать то, что просил ее организовать Епископ Версаля. Это была община подобная общине мадам де Мирамон. Когда Епископ впервые предложил ей эту идею, у меня было предчувствие, что проект не будет иметь успеха, каким бы привлекательным он не казался. Я также понимала, что это не то, чего от меня требовал Господь, несмотря на смирение, с которым я принимала все хорошие предложения, желая отдать должное благосклонности этого прелата. Я была убеждена, что Господь прекрасно знает, как предотвратить то, что от меня сейчас требовали. Когда этот добрый прелат понял, что должен согласиться на мой отъезд, он сказал мне: «Вы хотели находиться в Женевской епархии, и там вас жесткого преследовали и отвергали; но даже я, который желал бы оставить вас у себя, не в состоянии вас удержать». Он написал Отцу ля Могу, что я уеду весной, как только будет позволять погода. В своем письме он выражал сожаление о необходимости меня отпустить. Но он все же надеялся, что удержит Отца ля Комба, что было бы возможно, если бы смерть Отца–наставника не придала делу иной поворот.

Получилось так, что я писала об Апокалипсисе, и мне была дана большая уверенность по поводу гонений, которые будут сопровождать самых верных слуг Божьих. Находясь здесь, я испытала сильное побуждение написать Мадам де Ш. Я сделала это с большой непосредственностью. Написанное мной было похоже на закладывание основания того, что Господь требовал от нее в будущем, пожелав использовать меня для привлечения ее на Свои пути. Она стала человеком, с которым у меня установились тесные связи, что способствовало возникновению связей также и с другими людьми.

Друг Епископа Версаля, Отец–наставник Варнавитов, ушел из этой жизни. Как только он умер, Отец ля Мот написал Главному Викарию, который теперь должен был занять этот пост до официальных выборов. В своем письме он вновь просил прислать ему в помощники Отца ля Комба. Отец ля Мот, узнав, что по причине своей болезни я вынуждена была вернуться во Францию, послал повеление Отцу ля Комбу вернуться в Париж и сопровождать меня в моем путешествии. Это сопровождение, избавило бы их бедную общину в Париже от расходов на длительное путешествие. Отец ля Комб, не раскусив яда, который находился под этой безобидной оболочкой, согласился на эту просьбу, зная, что обычно со мной всегда путешествует какой–нибудь священник. Он выехал в дорогу на двенадцать дней раньше меня, чтобы, устроив кое–какие дела, ожидать меня у перехода через горы, ибо именно в этом месте я больше всего нуждалась в спутнике.

Я отправилась в путь во время Великого Поста в прекрасную погоду. Для Епископа это расставание было весьма печальным. Мне было жаль его, ибо он был расстроен, лишившись как Отца ля Комба, так и меня. Он оплатил мои расходы до самого Турина, дав мне также в сопровождающие некоего джентльмена и одного из своих священников. Как только было решено, что Отец ля Комб будет меня сопровождать, Отец ля Мот сообщил повсюду, что он был вынужден организовать это сопровождение, чтобы вернуть его во Францию. Он везде распространялся о моей привязанности к Отцу ля Комбу, якобы жалея меня. На что многие говорили, что мне следует предоставить себя водительству Отца ля Мота. В то же самое время он искусно скрывал злонамеренность своего сердца, отправляя Отцу ля Комбу и мне исполненные уважения и нежности письма. В них он говорил, что желает, чтобы он привез его дорогую сестру, служа ей в ее немощах и трудностях такого длительного путешествия, и что он будет ему весьма обязан за проявленную заботу, а также много других подобных излияний.