Меня оставили на два месяца, и обращались со мной все хуже и хуже, прежде чем кто–либо из них пришел увидеться со мной снова. До тех пор у меня все еще теплилась надежда, что, видя мою невиновность, они поступят со мной справедливо. Но теперь я поняла, что они не хотели устанавливать мою невиновность, но стремились выставить меня как виновную. В следующий раз ко мне пришел сам государственный чиновник, говоря, что я больше не должна вспоминать о поддельном письме, так как это пустяк. «Как это пустяк! — возразила я. — Подделать почерк человека, чтобы выставить его врагом Государства!» Он ответил: «Мы разыщем автора». «Автор, — сказала я, — никто иной как писарь Готье». Тогда он спросил меня о бумагах, которые я писала на основании Писания. Я ответила ему: «Я отдам их, как только буду освобождена из тюрьмы». Но не хотела говорить, кому именно я отдала их на хранение.
Примерно за три–четыре дня до Пасхи он появился снова, вместе с доктором, и тогда против меня было возбуждено дело о сопротивлении, состоящем в сокрытии бумаг. Им были переданы копии моих трудов, ибо со мной не было оригиналов. Я не знаю, куда их спрятали те люди, которые взяли их у меня, но я твердо верю, что все они будут в сохранности, несмотря на эту бурю. Игуменья спросила чиновника о продвижении моего дела. Он сказал, что оно идет успешно, так что вскоре меня оправдают. Это было у всех на устах, но у меня было предчувствие обратного. В то же время я ощущала невыразимую радость в страданиях и заключении. Пленение моего тела позволяло мне больше высвобождать свой разум. День Св. Иосифа был для меня памятным днем, ибо тогда в моем состоянии было больше небесного, нежели земного, что было невозможно выразить никаким способом. За этим последовало, как и следовало ожидать, приостановление всех благословений, которыми я дотоле наслаждалась, и наделение новыми страданиями. Я должна была заново принести себя в жертву, испив до дна свою горькую чашу.
У меня никогда не было возмущения против моих гонителей, хоть я прекрасно знала их сущность, настроение и действия. Иисус Христос и святые в свое время видели своих гонителей, и в тоже время понимали, что им не дано никакой власти кроме той, что дана им свыше (Иоанна 19:11). Любя удары, производимые Богом, человек не может ненавидеть руку, с помощью которой эти удары производятся.
Несколькими днями позже, пришел чиновник и объявил, что он дает мне свободу в рамках монастыря, то есть возможность выходить и входить в обитель. Теперь они очень усердно старались склонить мою дочь к браку, который разрушил бы ее жизнь. Чтобы преуспеть в этом, они познакомили ее с одним джентльменом, за которого они хотели выдать ее замуж. Вся моя надежда была на Бога, Который не допустит этому свершиться, ибо этот человек не имел даже понятия о христианстве, отказавшись как от принципов, так и от морали. Принуждая меня отказаться от контроля над дочерью, они пообещали мне немедленное освобождение из тюрьмы и от всякого обвинения, которое надо мной довлело. Но если я откажусь, мне грозили пожизненным заключением и смертью на плахе. Несмотря на все их обещания и угрозы, я с твердостью отказалась.
Вскоре после этого, чиновник и доктор пришли сказать игуменье, что меня нужно держать взаперти. Она сообщила им, что моя комната была очень маленькой и только с одной стороны имела отверстие для света и воздуха. Через это отверстие солнце палило весь день, а поскольку был июль месяц, то это вскоре привело бы к моей смерти. Но они не обратили на это внимания. Она спросила, зачем есть необходимость держать меня взаперти. Они сказали, что я совершила ужасные вещи в ее обители, даже в течение последнего месяца, и все время шокирую монашек. Она твердила об обратном, уверяя их, что вся община получала от меня великое назидание, и не могла не восхищаться моим терпением и сдержанностью. Но это все было напрасно. Бедная женщина не могла сдержать слез, слыша их слова, столь далекие от истины. Тогда они послали за мной и сказали мне, что в течение последнего месяца я совершила ужасно низкие поступки. Я спросила, о каких поступках идет речь? Но мне не отвечали. Тогда я ответила, что буду страдать столько, сколько будет угодно Богу, ибо это дело началось с подделок, направленных против меня, и таким же образом продолжается. Я сказала также, что Бог всему свидетель. Доктор возразил мне, что это преступление брать Бога в свидетели в таком деле. Я ответила, что ничто в мире не может удержать меня от обращения к Богу. После этого меня стали держать еще в большем заточении, чем в начале, пока я не оказалась при смерти, впав в сильную горячку и почти задыхаясь в удушливом помещении, не имея позволения получать помощь от кого–либо.
Во времена Ветхого Завета было несколько мучеников Господних, которые страдали за то, что заявляли о своей вере в единого истинного Бога. В ранней церкви Христа мученики проливали свою кровь за веру в распятого Иисуса Христа. Теперь же речь идет о мучениках за Святого Духа, которые страдают из–за своей зависимости от Него, из–за Его царствования в их душах и за то, что они являются жертвами Божественной воли. Именно этому Духу должно излиться на всякую плоть, как говорит пророк Иоиль. Мученики за Иисуса Христа были мучениками славы, так как Он сам до конца испил все поношение этого мученичества, но мученики за Святого Духа это мученики позора и бесчестья. Дьявол больше не применяет свою силу против их веры или убеждений, но напрямую атакует область владения Святого Духа, противостоя Его небесному движению в душах, и, изливая свою ненависть на тела тех, чьему разуму он повредить не в состоянии. О Святой Дух, Дух любви, позволь мне всегда покоряться Твоей воле, и подобно тому как листочек колышется под силой ветра, так пусть и я буду движима Твоим Божественным дыханием. Подобно тому как порывистый ветер сокрушает все, что ему противится, так да будет сокрушено все, что противостоит Твоему владычеству.
Хоть я и была вынуждена описывать действия моих гонителей, я не делала это из чувства возмущения, поскольку я люблю их от всего сердца и молюсь о них. Я предоставляю Богу заботу о моей защите и освобождении из их рук, не делая ни малейшего движения со своей стороны. Я предчувствовала и верила, что Бог даст мне возможность все искренне описать, дабы Его имя было прославлено, и чтобы все тайные дела против Его служителей были однажды оглашены на всех перекрестках. Ибо чем больше они стараются их скрыть, тем больше Бог сделает их явными. Стало известно, что 22 августа 1688 года, меня должны выпустить из тюрьмы, и все, казалось, к тому шло. Но Господь дал мне предчувствие, что, будучи далеки от того, чтобы предоставить мне свободу, они лишь расставляли мне новые сети, дабы, уничтожив меня более действенным способом, добиться у короля почестей для Отца ля Мота.
В упомянутый день, который был днем моего рождения, будучи в возрасте сорока лет, я проснулась с ощущением того, что Иисус Христос пребывает в мучении, находясь на организованном против него суде иудеев. Я знала, что только Бог может освободить меня из тюрьмы, и была вполне довольна тем, что Он однажды совершит это Своей десницей, хотя способ своего освобождения я предоставляла Ему Самому. По велению Святого Провидения мое дело было представлено Мадам де Ментенон, которая весьма заинтересовалась рассказом о моих страданиях и со временем обеспечила мое освобождение. Несколько дней спустя у меня была первая встреча с Аббатом Фенелоном. Выйдя из монастыря Св. Марии я уединилась в обители Мадам Мирамйон, где пролежала в горячке три месяца и перенесла воспаление глаза. Вместе с тем в это же время меня обвиняли в постоянных выходах в город, организации подозрительных собраний, равно как и во многих других беспочвенных наговорах.
Из этой обители моя дочь вышла замуж за Мсье Николя Фуке, Графа де Во. Я переехала в дом своей дочери, и по причине ее крайней молодости жила с ней в течение двух с половиной лет. Но даже там мои враги постоянно изобретали против меня одну клевету за другой. Тогда я решила тайком уехать в обитель Бенедиктинцев в Монтаржи, на мою родину. Но об этом стало известно, и мои враги сообща этому помешали. Семья, в которой оказалась моя дочь после брака, относилась к числу друзей Аббата Фенелона, поэтому у меня была возможность часто встречаться с ним в нашем доме. У нас было несколько бесед на темы духовной жизни, во время которых он высказал некоторые возражения по поводу моего духовного опыта. Я ответила со своей обычной простотой, которая переубедила его, как я узнала позже. Поскольку дело Молино в то время наделало много шума, то недоверие высказывалось даже по поводу самых невинных вещей, а слова, используемые авторами–мистиками, были отвергнуты. Но я так просто ему все изложила, и так исчерпывающе разрешила все его сомнения, что никто в то время не разделял мои взгляды более искренне, нежели он, что в дальнейшем послужило основанием для его гонений. Его ответы Епископу Мо ярко демонстрируют это всем, кто прочел их. Теперь, следуя своей склонности к уединению, я поселилась в маленьком частном доме, где иногда имела удовольствие видеться со своей семьей и несколькими лучшими друзьями.