Это стало началом очень близкой дружбы со всей их семьёй. Поначалу из них интересовалась оккультизмом только миссис Гебхард. Раньше она уже приезжала в Лондон познакомиться с нами. Постепенно заинтересовались и другие члены семьи. Мистер Габхард был богатым фабрикантом бархата и других тканей. Один из его сыновей, Артур, был почитателем Вагнера, и отец и сын забавно подтрунивали друг над другом по этому поводу. Рудольф, младший сын, имел необычайный талант фокусника-любителя. Со временем все они стали играть более или менее важные роли в теософическом движении.
Долго и очень приятно погостив у Артура Гебхарда и его жены, мы наконец поехали дальше, в Визбаден, и, кажется, как раз во время этих путешествий мы получили из Индии новости о том, что усилия по сбору средств для новой газеты провалились, так что мы оставили все мысли о возвращении в Индию. Наконец, мы вернулись домой через Остенд, достигнув Лондона 2 октября. Теософическая деятельность сразу же возобновилась; основным местом встреч был дом Арундэйл.
Я нахожу в дневнике значимую запись от 12 декабря, хотя тогда на важность этого обратили мало внимания. Мы жили в доме миссис Эденсор, на Роял Крессент, 34. Я не помню, где тогда жила она со своей дочерью Томасиной, но так или иначе, мы временно занимали этот дом, хотя активно искали дом, где могли бы поселиться постоянно. Запись, о которой я говорю, гласила: «Заходил м-р Боттомли». Его визит имел следующее объяснение. Полностью оставив план основать газету в Индии, я пришёл к заключению, что лучшее, что я мог сделать, это купить значительную долю в какой-нибудь лондонской газете, где я мог бы выполнять определённый объём редакторской работы, которая была бы гарантирована моими правами долевого собственника. Я разместил соответствующее объявление в «Афенэуме». И странно сказать — хотя предложения купить что-то обычно вызывают много предложений более или менее непорядочного характера — я получил только один ответ от м-ра Хорэйшио Боттомли! И много времени спустя я узнал от него, что он вообще раньше не видел газеты «Афенэум», пока не взял её номер на каком-то столе для публичного чтения и не заметил моё объявление.
У него не было газеты, которую он мог бы продать, но это не удержало его от ответа на моё объявление. Кем он был в начале своей карьеры, я точно не знаю. Затем он стал клерком у адвоката, потом научился стенографии и стал судебным репортёром. Этим он и занимался, когда я познакомился с ним. В это время у него появилась идея. Тогда как раз возникла мода на «местные парламенты» — дискуссионные общества, имитировавшие формы работы Палаты Общин. Он думал, что есть ниша для газеты, которая могла бы стать органом этого движения и отражать работу местных парламентов. Эта идея не особо меня привлекла, но предприятие требовало довольно скромных вложений, а м-р Боттомли был очень убедителен. Не сразу, но вскоре после этого я изыскал 100 фунтов для начала предприятия.
Я не буду прерывать последовательность своего рассказа, чтобы излагать тут всю историю своих отношений с Боттомли, которая в конце концов привела к моему полному разорению. Это было результатом многолетней деятельности, но я могу сразу же сказать, что Боттомли вовсе не был нечестен в своих делах со мной. Дело обстояло совершенно наоборот. Смехотворное маленькое вложение в его новую газету «Дибэйтор» оказалось прибыльным, и одно время казалось, что мои отношения с Боттомли чудесно продуктивны и выигрышны. Но о ходе своих коммерческих предприятий я скажу в должном месте, описывая опыт следующих нескольких лет.
Поиск жилья наконец привёл нас к тому, что мы поселились на Лэдборук Гарднз, 7. Тем временем встречи Общества проходили в разных домах, и я нахожу записи об одной, состоявшейся в квартире м-ра Худа в Стоун Билдингс, на которой, кажется, миссис Кингсфорд, тогда всё ещё президент, читала свои письма к Олкотту и другим, касающиеся её переизбрания в качестве президента. Это вызвало много трений и беспокойств, что в конечном счёте привело к её разрыву с Обществом. Она была очень высокого мнения о важности её собственного «Герметического» движения и своей книги «Совершенный путь» и намеревалась скорее присоединить к этому предприятию Теософическое Общество, чем работать в нём как в основной организации. Это её отношение отвратило от неё симпатии теософов, привлечённых в движение новым учением из Индии, излагавшимся в моих книгах, но тогда Кингсфорд этого ещё не осознавала.
Даже с помощью дневника я не могу составить связного рассказа о неприятностях с миссис Кингсфорд. Я получил несколько писем и телеграмм от К.Х. на эту тему, и позже я понял, что «Старый Чохан» (как мы его называли) руководствовался своим высоким мнением о работе миссис Кингсфорд в движении против вивисекции, когда поддержал её переизбрание в качестве президента.