Через неё я вступил в контакт с адептом, с которым с тех пор хорошо познакомился — главой атлантской ложи оккультистов, которую обычно называют ложей Юкатана, по причине того, что там (или, как я позже узнал, на эфирных уровнях над этим местом) находится её штаб-квартира. Джэймсон в конце концов умер в Африке, участвуя в одном из путешествий Сэнли в Конго, и его жена осталась довольно богатой вдовой, в каковом качестве стала жертвой одного итальянского графа, за которого вышла. Но всё связанное с её жизнью в тот период составило бы слишком длинную историю, чтобы вставлять её сюда.
Мы хорошо познакомились с этими двумя девушками во время пребывания в Туне, а оттуда в компании с ними отправились в Берн. Ближе к концу сентября, будучи там, мы получили телеграмму от мисс Халловэй, которая была ещё у Гебхардов, с приглашением сейчас же присоединиться к компании в Эльберфельде. Мы вовсе не были склонны откликаться на этот зов, учитывая то, как с нами обошлись, и телеграфировали, что не можем приехать, не получив сначала полных объяснений от миссис Гебхард. Тогда пришла телеграмма от Гебхард, сообщающая, что это было особым пожеланием махатмы, чтобы мы приехали. Мы снова телеграфировали, что не можем приехать без дальнейших объяснений, но последовавшие телеграммы наконец убедили нас согласиться.
Всей семьёй Гебхардов мы были приняты очень тепло и сердечно; миссис Гебхард приехала в Кёльн встретить нас, а я получил через миссис Халловэй кое-какие записки от К.Х., о которых Блаватская по-видимому ничего не знала. Я и до сегодняшего дня не понимаю внутренних причин всего произошедшего, но с Блаватской было что-то не так, состояние её ума было необычным и странным. Мы прибыли 1 октября, и скоро было решено, что Блаватская и Халловэй должны вернуться в Лондон. Они отправились пятого, и миссис Гебхард была рада, что они уезжают. Они слишком засиделись у Гебхардов. Конечно, первоначальное предупреждение не приглашать нас было работой «Старой дамы», но я никогда не мог вполне понять мотив — что ею двигало. Перед её поездкой в Эльберфельд у нас в Лондоне были из-за чего-то пререкания, и несомненно, Блаватская свободно пользовалась именем Учителя, чтобы вынудить Гебхардов отступить от своего тёплого дружеского отношения к нам. Но теперь всё это — древняя история, имевшая важность только тогда. Мы оставались в Эльберфельде до девятого, а потом вернулись в Лондон.
В дневниковых записях на следующие недели я нахожу упоминания «Внутренней группы» Лондонской ложи, но хотя мы тогда, похоже, придавали важность препирательствам со «Старой дамой» относительно её правил и работы, сейчас вряд ли стоит входит в подробности этих мелких неприятностей, даже если бы мне позволяла память (а это не так). Но похоже, тогда уже стали распространяться слухи о «скандале с Куломбами» в Адьяре, которому было суждено позже принять столь гигантские масштабы. Мадам Блаватская и полковник Олкотт уехали из Лондона в начале ноября.
Теософическая деятельность продолжалась, и в тот месяц мы провели встречу в Квин Энн мэншнс. Эту беседу посетило много народа, а назревавшие неприятности, связанные со скандалом Куломбов, ещё не приняли определённой формы. Теософическое движение ещё имело силу первоначального импульса. Я принимал участие в разных встречах Общества Психических Исследований, но его руководство постепенно составляло план, который в конце концов вылился в отправку Р. Ходжсона в Индию для расследования обвинений Куломбов и свидетельств феноменов, произведённых Блаватской.
В то время по вторникам вечерами мы были дома, и наша гостиная всегда была полна друзей-теософов и гостей, которых они приводили с собой. На годовом собрании общества в январе 1885 г. я был выбран президентом, а президентство Финча было признано временной мерой, принятой, чтобы справится с трудностями с миссис Кингсфорд. У нас были с ней столкновения, но со временем мы снова стали друзьями.
Через некоторое время мы стали часто видеть у себя Ледбитера, который изначально обратился ко мне благодаря прочтению «Эзотерического буддизма», будучи тогда не знаком со мной. Он часто приходил обедать к нам и оставался у нас на ночь, и с самого начала был настроен посвятить всего себя теософии. Когда мы познакомились, он был викарием Англиканской церкви, но решил бросить это занятие и отправиться в Индию. Я думаю, он сопровождал Блаватскую и Олкотта, когда они уехали в начале ноября[7]. Мохини оставался в Лондоне и после их отъезда, будучи гостем Арундэйлов.
7
Он уехал вслед за ними и нагнал их в Египте, как он описывает в своей книге «Как ко мне пришла теософия». Книга вышла в 1930 г., и потому Синнетт не мог быть знаком с описанными там подробностями. —