26 апреля 1886 г. я сделал в дневнике запись, важности которой тогда у нас не было возможностей осознать. После полудня мы пошли в клуб Эйблмарл попить чаю с девушками Стэкпол и встретиться с женщиной, которая, как мне сказали, желала со мной познакомиться. Я не привожу здесь её настоящего имени, хотя этот рассказ конечно же не будет опубликован при её жизни, потому что она долгое время играла очень важную роль в моей оккультной жизни, а в конце концов связалась узами брака с семьёй, представители которой могут быть ещё живы, когда мир увидит эти строки. Поскольку мы стали очень близки с ней вскоре после встречи, я назову её вымышленным именем Мэри.
В связи с нашей первой встречей не произошло ничего такого, что предвещало бы будущее развитие событий, но вскоре вместе с друзьями, у которых она остановилась, она не раз побывала на приёмах, которые мы устраивали у себя в доме по вторникам, и в один из таких случаев я (по её желанию) попробовал с ней месмерический эксперимент и получил замечательные результаты — она очень легко входила в транс, в котором становилась определённо ясновидящей. Это было 1 июня, а на следующий день, в доме друзей, у которых она жила, я попробовал ещё, и с ещё более поразительным успехом, ибо я убедился, что она смогла увидеть ту область в Тибете, где жил Учитель К.Х. В течение следующих недель при всякой возможности мы повторяли наши месмерические сеансы, и стало очевидно, что Мэри может стать связующим звеном между мной и Учителем. Но эти опыты прервались из-за её возвращения домой, а она жила очень далеко от Лондона.
Осенний отпуск того года мы провели в Вентноре, где поселились Мэсси и куда также прибыли Стэкполы. Но перед тем, как присоединиться к своей жене, которая была уже там, я, кажется, посетил Е.П. Блаватскую в Остенде, куда она переехала из Вюртемберга. Я пишу «кажется», потому что не могу доверять своей памяти, если нет возможности прибегнуть к помощи дневника. А там я нахожу лишь упоминание моего отъезда в Остенд, но кроме того, я хорошо помню, что какое-то время был в Остенде со «Старой дамой», а она была тогда занята написанием «Тайной доктрины».
К тому времени я написал книгу «Случаи из жизни мадам Блаватской». Это была попытка восстановить её репутацию в ответ на нападки отчёта Ходжсона, опубликованного Обществом Психических Исследований. Она страстно желала, чтобы я что-то предпринял в её защиту, и мне показалось лучшим, что я могу сделать — это написать полный рассказ о её жизни, какой возможно собрать. Она полностью согласилась и делала всё, что могла, чтобы помочь мне в работе, которая была очень трудной, поскольку, мягко говоря, неточность всего, что она время от времени рассказывала нам о своей жизни, делала крайне сложным соединение этого в связный и непротиворечивый рассказ. Но эту задачу как-то удалось выполнить, и она была вполне довольна результатом, пока не обнаружила, что некоторые из её русских родственников были злы на неё за то, что она была так лояльна к британскому правлению в Индии. Она часто предупреждала своих индусских друзей не быть столь глупыми, чтобы желать его смены на русское владычество, которое могло бы для них оказаться ещё более тягостным. Когда же выяснилось, что эти «Случаи из жизни» таким образом оскорбили её русских родственников, она разозлилась на эту книгу и часто называла её, по своему обыкновению вольно выражаться, «эти проклятые мемуары». Так что в целом я получил не много благодарности за эту большую работу. Не получил я и иного вознаграждения, поскольку, что здесь стоит упомянуть, ни одна из моих теософических книг не принесла мне заметной материальной выгоды. Хотя они оказали большое влияние на мир, их распространение никогда не достигало таких масштабов, чтобы принести существенные прибыли.
Рождество 1886 г. мы провели в Вентноре, а первые месяцы 1887, кажется, были полностью заняты общественными мероприятиями и теософическими собраниями. В марте в доме Арчибалда Кийтли, в Ноттинг Хилле, произошло важное совещание. Он, Бертрам Кийтли, м-р Хэмилтон, доктор Эстон Эллис и миссис Кенигэйл Кук (Мэйбл Коллинз) желали переселить Блаватскую в Лондон. Я был против этой идеи из-за смутного чувства, что её приезд может привести к неприятностям, но она была осуществлена.
Тем временем 19 марта к нам приехала погостить Мэри и начались серьёзные месмерические сеансы с определёнными сообщениями от Учителя. Но всё это согласно его воле держалось в полном секрете даже от наших друзей-теософов. В апреле Мэри временно оставила нас, чтобы погостить у своих старых друзей Мак-Колламсов, но по вечерам постоянно бывала у нас, и месмерические сеансы продолжались. Всё это время они касались больше её собственного развития, чем вопросов, особо интересовавших меня. Это развитие проходило на манасическом плане, и я был предупреждён — не задавать ей никаких вопросов, которые могли бы вовлечь её в астральные обстоятельства. В мае Мэри снова вернулась к нам, а через неделю или две куда-то уехала, но вернулась опять в июне, окончательно оставив нас в тот год, как мы думали, 23-го.