В феврале 1888 г. Мэри снова приехала пожить у нас, и наши месмерические сеансы возобновились. Мы устраивали их почти каждый вечер, и в большинстве случаев через неё со мной говорил Учитель. Так я получил много разнообразной оккультной информации. У Мэри было огромное желание видеть Блаватскую, но Учитель поначалу не одобрил этого, так как не хотел, чтобы последняя каким-то образом познакомилась с нашими приватными занятиями. Если бы она узнала об этом, это могло бы повредить их развитию. Однако наконец было дано разрешение в определённый вечер отправиться к ней, предприняв необходимые меры предосторожности, но С.Д. не обратила на Мэри никакого внимания, совершенно не подозревая о её свойствах.
В марте мы получили великолепный подарок — книги от миссис Этвуд, автора «Многообещающего исследования герметических мистерий». До того времени я никогда не встречался с ней, но она писала мне, потому что читала мои книги, и сказала, что у неё есть значительная библиотека по оккультным предметам, собранная её отцом д-ром Саутом, её покойным мужем и ею самой, и она не хотела бы, чтобы после её смерти библиотека оказалась рассеянной. Сама она была уже в очень преклонном возрасте и закончила изучение. Она предпочитала, чтобы книги были у меня, чем позволить им быть распроданными по частям. Конечно, я с благодарностью принял это предложение, и книги были переданы вместе с очень красивым книжным шкафом, содержавшим самые важные из них. Забегая вперёд, скажу, что когда в 1908 г. моё домашнее хозяйство развалилось из-за смерти моей любимой жены и я был озадачен, что делать с ними, в конце концов я подарил всю коллекцию м-ру Скотту Эллиоту, чувствуя, что в его руках, в Арклтоне, его семейном гнезде в Шотландии, коллекция во всяком случае сохранит свою целостность.
Всё это время я непрерывно выступал с лекциями в разных местах. Ради поощрения издания теософической литературы я вложил кое-какие деньги в издательский бизнес Дж. У. Рэдвэя, находившийся тогда на Йорк стрит, Ковент-гардн. Это сделало меня его партнёром, но в делах со мной он всегда оказывался прям и честен. Я снял комнату в доме, где находился его бизнес, для Лондонской ложи Теософического Общества, и время от времени мы проводили там встречи и лекции и собрали несколько книг. Рэдвэй стал издателем журнала Блаватской «Люцифер», и это привело к курьёзному инциденту, временно увеличившему дистанцию между ею и мной. Она была под впечатлением, — совершенно ошибочным, — что Рэдвей нечестно вёл с ней дела, и при поддержке обоих Кийтли и других подала на него иск на сумму около 30 фунтов, не беря во внимание тот факт, что поскольку я был его партнёром, иск получился в такой же мере против меня, как и против него. Когда дело слушалось в суде графства (а дошло и до такого), решение было вынесено полностью в пользу Рэдвэя, и группа с Лэнсдаун роуд была очень зла на меня за то, что я его поддержал. За этим последовали дальнейшие неприятности, раздутые, как мне кажется, В.П. Желиховской (сестрой Блаватской), которая примерно в то время была в Лондоне, и связанные с адресованными мне письмами некоего Пфаундса, содержавшими оскорбления и угрозы. Этот человек, которого я никогда не видел, считал себя защитником Блаватской от моего якобы неуважительного к ней отношения. У меня была переписка с ней на тему очень недружелюбного ко мне отношения, и наше общение на время было полностью прекращено.
Мэри оставила нас, отправившись к себе домой в мае 1888 г., но пока она была с нами, почти каждый вечер мы проводили месмерические сеансы, во время большинства из которых со мной разговаривал Учитель, или, вернее, диктовал ей то, что он хотел сказать. Она для этого переходила в более высокое состояние, в котором могла быть в контакте с ним и повторять его слова в ответ на мои вопросы или замечания.
Осенью мы с женой совершили очень приятное путешествие в Швейцарию, заехав и в Понтрезину в Энгадине, завершив его визитом в Эльберфельд к Гебхардам. Домой мы вернулись приблизительно в конце сентября.
В октябре Мэри под руководством [Учителя] написала нам, что было бы мудро нам снова наладить дружеские отношения со Старой Дамой, что мы и сделали, пригласив её на обед. Она пришла, но в декабре, когда была опубликована «Тайная доктрина», ситуация снова стала немного более напряжённой.