Выбрать главу

Куда-то запропастилась программа московской поездки, так что подробностей я не помню, но в памяти остался один сплошной ад. Вот разве что люди… Да, люди, читатели, которым так хотелось увидеть меня и получить на память автограф. Не имею понятия, кому я подписывала книги. Так же, как и в прошлый раз, у меня не было времени даже голову поднять, чтобы взглянуть на человека, отстоявшего длиннющую очередь. Сгорбившись над столом, я безостановочно подписывала то, что мне подсовывали, — чаще всего мои книги, но иногда открытки и даже просто чистые листы бумаги.

Телевидение. Если телезрителям охота пялиться на любимого автора, что ж, это их право, хотя зрелище то еще. Впрочем, о вкусах не спорят. Бесконечные фотосъемки я тоже могу понять. Но вот радио…

Радио — это уже верх идиотизма. Во-первых, я терпеть не могу свой голос, и никто не убедит меня, что он может кому-то нравиться. Во-вторых, к слушателям я обращалась через переводчика, а даже самый лучший переводчик ни за что не передаст с ходу все нюансы. Так что понятия не имею, какого лешего меня решили заставить вещать на всю Россию по-польски?

Словом, когда меня в очередной раз пригласили на радио, я и рта не открыла. Кстати, приглашение поступило в разгар телесъемок, когда оператор издевался надо мной как мог — заставлял ходить туда-сюда, крутиться вокруг собственной оси и беспрестанно улыбаться. Будто имел дело с юной и полной сил моделью, а не старой перечницей, замученной сотней интервью.

Я выдержала все и еще немного. Больше всего я страдала от двух обстоятельств.

Во-первых, меня угнетала необходимость переодеваться по нескольку раз в день. Одно дело — раздавать автографы в крупном книжном магазине, и совсем другое — банкет в посольстве. А что уж говорить о телевидении! От этих показов мод у меня темнело в глазах и подкашивались ноги. С детства не любила наряжаться, а тут такое…

А во-вторых, есть одна вещь, о которой я, кажется, еще не писала. Теперь, на старости лет, могу признаться в очень неприятной особенности своего организма. Мне тяжело стоять. Это у нас семейное, моя мама тоже не могла подолгу стоять. Для меня настоящая мука — неподвижно пребывать в вертикальном положении. Сразу начинает ломить позвоночник, а все внутренние органы словно узлом скручиваются. Постояв минут пять, я чувствую себя так, будто полдня дрова колола. А уж в Москве мне пришлось настояться вдоволь.

Кроме того, меня выводил из себя излишек молодых и красивых женщин. Зачем их столько в России?! Нет-нет, не подумайте, будто я завидую! Будь пан Тадеуш гомосексуалистом, меня наверняка раздражал бы излишек молодых и красивых мужчин. Ну вы представьте, интервью идут одно за другим, одна встреча сменяет другую, мы носимся по всей Москве, меня постоянно хватают и куда-то тащат, голова крутом, я уже ничего не соображаю… А тут еще красотки мелькают перед глазами в немыслимых количествах. Но словно этого мало, мне вечно приходится ждать, пока пан Тадеуш познакомится с очередной красавицей, поворкует с ней всласть, нацелуется вдосталь. Есть от чего прийти в раздражение, согласитесь. У меня создалось представление, что в России средства массовой информации состоят сплошь из писаных красавиц. Однажды, истомившись в ожидании, пока пан Тадеуш попрощается с журналисткой, я не выдержала и закатила ему грандиозный скандал. И надо сказать, мне стало гораздо легче.

В Москве я собиралась воспользоваться оказией и провернуть одно сугубо личное дело. Много лет назад я потеряла рубин из кольца, доставшегося мне от тетки. Так вот, я надеялась в Москве купить подходящий рубин. Много лет я искала камень и в Польше, и в других странах, но все без толку. К моему удивлению, задача оказалась невыполнимой. Все попадавшиеся мне рубины были либо с вкраплениями, либо в трещинках, а я не замахивалась на драгоценности из Алмазного фонда, мне требовался рубин скромных размеров, но идеально чистый. И настоящий, не искусственный. Вот я и подумала — куплю камушек в России. В конце концов, лучшие рубины в мире добываются на Урале. Потребовалось совершить настоящий подвиг, чтобы при молчаливом неодобрении сопровождающих вырвать четверть часа из обеденного времени. Я потребовала отвезти меня туда, где такие драгоценные камни продаются.

В ювелирном магазине были лишь готовые изделия. Мне показали кольца с крупными рубинами, и не требовалось даже лупы, чтобы определить — все то же. Трещинки. А цены такие, что я несколько раз переспрашивала, не прибавила ли я по слепоте своей лишний нолик. Цены и решили дело, я отказалась от покупок и даже слышать не пожелала о какой-то шлифовальной мастерской, куда можно было попасть только по особому разрешению. Плевать мне и на мастерскую, и на все драгоценные камни в мире. Единственное, о чем я мечтала в тот момент, — поскорее бы отдохнуть.