— Говорил я, не стрелять без надобности! — кричит капитан.
В это время неожиданно распахивается дверь и показывается солдат с винтовкой. При виде нас столбенеет.
— Бросай винтовку! Бросает.
— Где караул?
Молчит, потом, еле слышно:
— Не могу знать. — Врешь. Если не скажешь — будешь валяться вот как этот. Сдавленный шепот:
— На втором, этаже, ваше высокоблагородие.
— Иди вперед, показывай дорогу. А вы, господа, оставайтесь здесь. С ними я один справлюсь.
Мы пробуем возражать — бесполезно. С наганом в руке капитан скрывается на темной лестнице.
Ждем. Минута, другая… Наконец-то! Топот тяжелых сапог, брань капитана. Из темноты выныривают два солдата с перекошенными от ужаса лицами, несут в охапках винтовки, за ними еще четыре, и позади всех — капитан со своим наганом.
— Заводить моторы. Скорей! Скорей! — торопит капитан.
Входим в гараж. Группа шоферов, окруженная нашими, смотрит на нас волками.
— Не можем везти. Машины испорчены, — говорит один из них решительно.
— Ах, так? — капитан меняется в лице. — Пусть каждый подойдет к своему автомобилю! Шоферы повинуются.
— Теперь знайте: если через минуту моторы не будут заведены, — отвечаете мне жизнью. Прапорщик! Смотрите по часам.
Через минуту шесть машин затрещало.
— Нужно свезти раненого в лазарет. Вот вы двое — отправляйтесь с ним в лазарет Литературного Кружка. Это рядом. Не спускайте глаз с шофера…
Возвращаемся с добычей (шесть автомобилей) обратно. На передних сидениях шофер и пленные солдаты, сзади офицеры с наганами наготове. С треском проносимся по улицам. На Охотнинской площади при нашем приближении толпа шарахается в разные стороны.
Александровское училище. Нас восторженно встречают и поздравляют с успехом. Несемся назад, захватив с собой всех шоферов.
Подъезжая к Дмитровке, слышим беспорядочную ружейную стрельбу. Капитан волнуется:
— Дурак я! Оставил троих — перестреляют их как курапаток!
Еще до Дмитровки соскакиваем с автомобилей. Стреляют совсем близко — на Дмитровке. Ясно, что атакуют гараж. — Выстраиваемся.
— Вдоль улицы пальба взводом. Взво-од… пли! Залп.
— Взво-од… пли!
Второй залп. И… тишина. Невидимый противник обращен в бегство. Бежим к гаражу.
— Кто идет?! — окликают нас из ворот. Капитан называет себя.
— Слава Богу! Без вас тут нам было совсем плохо пришлось. Меня в руку ранили.
Через несколько минут были доставлены в Александровское училище остальные автомобили. Мы отделались дешево. Один легко раненый в руку.
Я не запомнил московского восстания по дням. Эти пять-шесть дней слились у меня в один сплошной день и одну сплошную ночь. Итак, храня приблизительную последовательность событий, за дни не ручаюсь.
Кремль был сдан командующим войсками полковником Рябцовым в самом начале. Это дало возможность красногвардейцам воспользоваться кремлевским арсеналом. Оружие мгновенно рассосалось по всей Москве. Большое количество его попало в руки мальчишек и подростков. По опустевшим улицам и переулкам Москвы затрещали выстрелы. Стреляли всюду и отовсюду и часто без всякой цели. Излюбленным местом для стрельбы были крыши и чердаки. Найти такого стрелка, даже если мы ясно обнаружили место, откуда стреляли, было почти невозможно. В то время как мы поднимались наверх — он бесследно скрывался.
В первый же день начала действий мы попытались приобрести артиллерию. Для этого был отправлен легкий отряд из взвода казаков и нескольких офицеров-артиллеристов в автомобиле через всю Москву на Ходынку. Отряд вернулся благополучно, забрав с собою два легких орудия и семьдесят снарядов. Никакого сопротивления оказано не было. Почему налет не был повторен, — мне неизвестно.
Кроме того, в наших руках были два броневых автомобиля. Кажется, они еще раньше были при Александровском училище.
Утро. Пью чай в нашей столовой. Чай и хлеб разносят пришедшие откуда-то сестры милосердия, приветливые и ласковые.
Столовая — средоточие всех новостей, большей частью баснословных. Мне радостно сообщают «из достовернейших источников», что к нам идут, эшелон за эшелоном, казаки с Дона. Нам необходимо поэтому продержаться не более трех дней.
Подходит приятель, артиллерист Г.
— Ты был в актовом зале? Нет? Иди скорей — смотри студентов!
— Каких студентов?
— Каких! Конечно, московских! Пришли записываться в роты.
Бегу в Актовый зал. Полно студенческих фуражек. Торопливо разбивают по ротам. Студенты конфузливо жмутся, переступая с ноги на ногу.