А вот начальником колоны тыла армии, мог быть, кто угодно. Я встречал бывшего авиатехника, видимо не за хорошие дела его убрали из авиации. А один раз, даже встретил своего знакомого по Чирчику, он был хирургом в местном госпитале, но страшно пил. Вот его и сплавили в Афган.
О чём думали те люди, которые его посылали. Он не в состоянии управлять самим собой, а ему дают до сотни машин, сотни людей и вперёд по Афганистану. Да если бы он и не был пьяницей, может ли хирург или лётчик организовать охрану колоны, взаимодействие при нападении противника, и руководить боем. Они просто из специфики своей подготовки не умеют этого делать, да и не должны уметь. Кадровиков, за такие назначения, надо отдавать под суд военного трибунала.
Я помню, когда уже служил в Батуми, заместителем командира полка, всё пытались отправить в Афганистан одного из замполитов рот. У него явно, что-то было не в порядке с психикой, как в народе говорят: «Не все дома». Я был начальником аттестационной комиссии, и конечно, его на отправку в Афган не пропускал, хоть он туда и рвался. Но как только, я уехал на сессии в академию, его туда, всё же отправили. Уж не знаю, чем это закончилось.
Нам в отряд присылали, механиков-водителей БМП и операторов-наводчиков, из Ашхабадского учебного полка. Они могли завести машину и тронутся с места. Навыков вождения, ни каких. А ведь людей отправляли воевать.
Мы были вынуждены создавать учебные группы и в течение двадцати дней, ежедневно, механики занимались вождением, а операторы-наводчики стреляли. И только после этого, они допускались на боевые операции.
Не многим лучше, была поставка, нам разведчиков из родной бригады. Люди приходили очень слабо подготовленные. Их учили чему угодно, но не тому, что надо на войне. Мы были вынуждены откомандировать в Чирчик своих офицеров. И они сами готовили нам пополнение.
А против своих пьяных колон, приходилось даже проводить спецмероприятия. Однажды нам поступила информация. Что на озере, это в 20-ти км от нашего лагеря, встала на ночёвку, такая, не управляемая колонна.
Операцией руководил мой заместитель, Вячеслав Посохов. Пришлось ждать, пока это воинство заснёт, пьяные, с оружием, они были опасны. Под утро, сняв полусонные посты, ребята их разоружили, слегка помяв им бока.
Все подозрительные колоны мы приводили к своему лагерю, там был сделан специальный отстойник. Я ставил задачу, одной из своих свободных рот разгрузить пять-шесть машин. Дело в том, что такие колоны везли через границу контрабанду, в основном водку и в громадных количествах. Пограничники и таможники были не в состоянии надёжно противостоять им. В колонах, как правило, 70-100 автомобилей и это в основном КАМАЗы. Нагружено в каждую машину до пяти тонн, например угля. Что могут сделать 3–4 таможника, поверхностный осмотр. А под углём два ящика водки, как их обнаружить. Только если разгрузишь. Вот мы и разгружали.
Как только, хотя бы в одной машине, мы находили контрабанду, всё колона арестовывалась. Начальник колоны сажался на гауптвахту, а личный состав колоны приступал к разгрузке всех, без исключения машин. Но под нашим руководством. О задержании колоны я сообщал в Кабул.
Улов бывал и двадцать, и тридцать ящиков водки. Один ящик я, как правило, оставлял себе. Не для того, чтобы её по ночам пить. Дело в том, что ко мне часто, в гости, приезжали представители местной власти, и надо было накрывать стол. А где взять спиртное? В продаже его нет, вот я и выходил из положения. Но взятая водка была под строгим моим контролем.
Всю остальную выносили на плац. Я приказывал построить свой отряд и личный состав колоны. На глазах у них, вся водка выливалась на землю.
Но как-то раз, приходит ко мне дежурный по лагерю, и докладывает, что наши солдаты, пытаются кружками черпать водку из луж. Её было так много, что она не успевала впитываться в землю.
После этого случая, я приказал выливать водку в вёдра, и выплёскивать её на пол солдатского сортира, за одно и дезинфекция.
Как-то после очередной, такой помывки туалета, к нам приехали советники из Айбака. Понюхов воздух они спросили: «У вас, что батальон перепился, вонь водкой на всю округу»? Дело в том, что лето, жара за 40, и пары от водки разнесло на большое расстояние.
Слухи, о нашей специфической дезинфекции туалета, дошли и до Кабула. Звонит мне Тер-Григорьянц и задаёт вопрос, что мы делаем с конфискованной водкой. Когда я ему сказал, что мы используем её для помывки туалета, он возмутился и сказал, что это не государственный подход к делу. Водку надо сдавать в военторг и там её будут реализовывать. Я сказал, что понял, но не разу мы водку в военторг не сдавали. Не черта в Афгане водкой торговать.