О чрезвычайном происшествии я доложил в дивизию. Комдив приказал построить полк на плацу и не отпускать ни кого, пока выделенные поисковые команды не найдут беглецов. За этих сволочей он решил наказать весь полк. Полк стоял на плацу до 6 часов утра, так мы встретили Новый 1991 год.
Говорят, что есть примета: «Как встретишь Новый год, так он у тебя и пройдёт». У нас она полностью подтвердилась. Перед самым выводом из Германии с полка, вместе с семьями, сбежали, секретарь комсомольской организации полка старший лейтенант Белов и секретарь комсомольской организации танкового батальона прапорщик Крук. Они были освобождёнными секретарями, то есть политработниками. К слову сказать, отец Белова в то время служил в политуправлении Прибалтийского военного округа. Приехавший разбираться по этому делу, член военного совета Армии, с металлом в голосе спросил меня, как я воспитал их, что они сбежали, на что я ответил, что это он их воспитал. На этом прения сторон были закончены.
Началась интенсивная подготовка к выводу полка в союз. Боевая подготовка была отброшена в сторону. Полк поднимался в 6.00, никаких физзарядок сразу завтрак и в 7.00 уже развод полка на работы.
При нормальном ходе боевой подготовки, я построение полка производил только три раза в неделю. В понедельник, где коротко подводились итоги прошедшей недели, и ставилась задача на следующую. Офицерам всё это подробно доводилось в пятницу на совещании. В субботу при разводе на ПХД (парково-хозяйственный день), в этот день проводились работы на боевой технике, приводилось в порядок вооружение, и выполнялись необходимые хозяйственные работы. И в воскресение, построение на военно-спортивный праздник.
Люди работали на износ. Было такое впечатление, что командование взяло социалистические обязательства по скорейшему бегству, вот только с кем соревновались непонятно. Американцы, в это время, также выводили несколько своих частей, и время на вывод у них было, чуть ли не в три раза больше.
В полк прибыли всякие помогающие, человек пять генералов. Был генерал, отвечающий за вывод дивизиона ПВО, другой за вывод артиллерийского дивизиона, а один даже, за вывоз мусора. Возникает вопрос, а если бы полк пошёл в бой, мне тоже прислали бы генералов? Каждый должен сам нести свой чемодан, а если это делать не в состоянии, снимите с должности. Подобная практика появилась лет пятнадцать назад, и она разъедала армейский организм.
Каждую третью ночь, из полка на станцию погрузки, уходила колона техники. Согласно приказа, руководить передвижением колоны должен командир полка. Здесь уже я был вынужден подменять командиров батальонов и дивизионов, хотя полностью им доверял. Днём техника грузилась на платформы, крепилась, и уходила в Союз.
Ещё до отправки первого эшелона нас, командиров частей дивизии, возили в г. Тоцк Оренбургской области на рекогносцировку. Туда мы должны были вывезти свои части.
Как-то к нам в полк явилась комиссия местной власти, для осмотра территории, которую мы освобождаем. В составе комиссии было два офицера бундесвера. Часа два мы ходили по учебным полям расположенным рядом с полком. Они требовали провести рекультивацию земли. Засыпать все капониры. Сравнять с землёй все не большие постройки. То есть уничтожить всё, что было сделано на этой земле за последние 45 лет. Это было просто физически не возможно, в те сроки, что у меня оставались до вывода полка. Дай то бог в городке всё подготовить к сдаче. Я ходил, кивал головой, терпел, терпел, а потом предложил им сделать рекультивацию от Бреста и до Волги. На этом работа комиссии закончилась.
В марте месяце в Вюнсдорфе прошла партийная конференция Западной группы войск, где было победно доложено, что войска выводятся согласно графика, и что каждый офицер знает, куда он идёт служить после вывода войск. Я был делегатом на этой конференции и хотел выступить как раз по этому вопросу. Часть офицеров полка, в том числе и я, не знали свой дальнейшую судьбу. Я послал записку в президиум, но слова мне так и не дали.
Дело в том, что согласно приказа, офицеры выводимых частей, прослужившие в Германии менее года и участники боевых действий переводились в другие части. Но у меня не сложились отношения с новым командиром дивизии, и о моём переводе вопрос даже не стоял, а я его и не поднимал. Что-то мне не везло на комдивов, или им на меня.