«Из всего существующего заслуживают внимания:
женщины, лошади, власть и война».
Наполеон.
Люди гражданские не в состоянии почувствовать то, что чувствует человек военный, который постоянно находится в сугубо мужском коллективе, даже если гарнизон находится в городе. А если полигон, а если гарнизон в глухомани? Ну и, конечно же, воспитание. Весь воспитательный процесс в училище поставлен на воспитание в курсанте чести и достоинства, готовности пожертвовать собой ради других. Воспитывая любовь к Отечеству, воспитывалась любовь ко всему, что это Отечество составляет, и, прежде всего к женщине-матери.
Оторванные от семей вчерашние пацаны тянулись к женской ласке. И дамы отвечали взаимностью, не зря в фильме «О бедном гусаре замолвите слово», ведущий, сказал: «Жизнь в городе начинается тогда, когда в город входят военные».
Уже служа в 15 бригаде специального назначения, я воочию видел пример рыцарского отношения к женщине. На вечеринке один из офицеров оскорбительно отозвался, об одной, из присутствующих дам. Владимир Манченко, выпускник нашего училища, впоследствии начальник всего спецназа СССР, а затем и России, одним ударом сломал ему челюсть. Это «ЧП». За такое могли влепить взыскание по партийной линии, понизить в должности, да и вообще убрать из спецназа. Но здесь была задета честь женщины, все начальники, включая командира бригады и начальника политотдела, сделали вид, что ничего не произошло.
Приняв присягу, и пройдя торжественным маршем мимо трибун, мы загремели всем курсом на хлопок. Узбекистан не выполнял план по хлопку, а тут ещё юбилейный год. Никогда такого не было, чтоб курсантов привлекали, а нам «повезло», мы были дважды, на первом и четвёртом курсах. Везли нас в шикарных автобусах, в училище мы уже привыкли ездить в грузовиках.
По дороге был курьёз. Каждый год на хлопок вывозили институты, все двигались своими колоннами. После двух-трёх часов пути наша колонна остановилась. Место открытое, но совершенно пустынное, и нам разрешили оправить естественные надобности. Из автобусов вывалилось человек триста, те, у кого закипело. Они с шутками делали своё дело в метрах пятидесяти от дороги. Всё было пристойно, так как в нашей колонне не было ни одной дамы. И тут оказалось, что каким-то образом в нашу колонну затесался автобус пединститута. Пришлось срочно заканчивать это мокрое дело.
Прибытье на хлопок
По прибытью на место, а прибыли мы в Голодную степь, это километров 150–200 от Ташкента, нас распределили по бригадам. В каждую бригаду рота. Спали мы, в каком-то глинобитном здании, бросив матрасы прямо на пол. Нам объявили норму и за работу. Мне то это было привычно, в Тахта-Базаре получил хорошую практику, а вот тем ребятам, которые приехали учиться с европейской части страны, было тяжеловато. Тем более что норму дали очень большую, и попробую, не выполни. Начинались беседы о том, что Родина нас кормит, одевает, и учит, и то, что на неё тоже надо поработать. Что форма на нас из хлопка, да и для производства взрывчатых веществ также он необходим.
Кстати норма у студентов была, чуть ли не в два раза меньше, да им ещё и деньги платили. А нам ни копейки, только тем, кто курил, бесплатно выдавали дешёвые сигареты.
Было жарко, скучно, и противно. И вдруг, о фортуна, штаб по уборке хлопка совершает две грубые ошибки. Одну, стратегическую, в трёх километрах от нас они размещают группу студентов, а точнее студенток, там было, всего человек пять ребят. Другую, тактическую, они поставили нас собирать хлопок на одно поле с ними, только с противоположных сторон, правда, оно было очень большое, около двух километров.
Никогда ещё мы так быстро не работали, уже часа через два, пройдя три четверти пути, мы встретились с лучшей половиной человечества. Им тоже было нудно торчать под палящим солнцем, тоже было очень скучно, это были студенты 1 курса Ташкентского медицинского института.
Как-то само собой, на поле все исчезли, расселись не большими компаниями, и из-за высоких кустов хлопка никого не было видно. Первыми забили тревогу наши командиры. Нас собрали и увели с поля, но было поздно, дружеские отношения были уже налажены.
Больше нас уже никогда не ставили на одно поле. И наше начальство спокойно спало по ночам. А мы, человек шесть, выждав, когда они заснут, выбирались из здания, и совершали ночной марш. Дорогу приходилось себе подсвечивать лампой «Летучая мышь», ничего другого не было. На месте встречи, не далеко от дома, в котором жили девчонки, нас уже ждали. Эти посиделки продолжались часа два-три, а затем марш в обратную сторону. Спали мы часа по три-четыре, не больше. Но нас это устраивало. Мы были молоды и физически крепки. Так продолжалось с неделю.