Машина, сделав пол оборота в воздухе, падает на кабину, а затем переворачивается на колёса, и начинает медленно катиться назад. Кабина смята, передние стёкла выбиты, но фары горят. Я пытаюсь выпрыгнуть головой вперёд через лобовой проём. Водитель хватает меня за брюки и кричит, что этого делать нельзя, так как машина ещё катится. Приказал ему выпрыгивать, так, как не известно, куда она катится.
Выпрыгнув из машины, я первым делом окликнул солдата, который находился в кузове. Фамилию его помню до сих пор, Еремеев. В голове у меня были самые худшие мысли. И вдруг на наше с водителем удивление и радость, мы услышали из кузова: «Что случилось? Почему стоим?». Тут уж раздался наш гомерический хохот, видимо стресс сказался, и радость, что все целы. Мы с водителем держались за животы. Машина разбита в дребезги, а этот засоня спрашивает, что случилось.
Нам повезло, было только две шишки, это когда мы с водителем ударились головами. Как потом мы разобрались, нашему везению способствовало несколько случайностей. Первое то, что, перевернувшись, машина кабиной попала в кучу свежевырытой земли, а не в каменистый грунт, что был вокруг. Второе, и главное, что в ГАЗ-66 между кабиной и кузовом крепится запасное колесо, и кабина, по этой причине, смялась только до этого колеса. Еремеев же во время движения устроился спать прямо на полу кузова. Во время переворота машины его забросило под боковую скамейку, что и позволило ему не вылететь из кузова.
Может быть, были и другие причины, главное мы все были целы. Как я уже сказал, свет у машины горел и даже работал двигатель. Можно было ехать дальше, но в кабину я уже не полез, дверь заклинило. Да и сам водитель полностью не поместился. Ноги у него были на педалях управления, а сам висел на дверке. Так мы проехали оставшиеся 20 км.
Года два, при выполнении машиной левого поворота, у меня замирало сердце.
Задача была выполнена, и надо было возвращаться назад под Алма-Ату. А машина никакая. На утро в соседнем колхозе с помощью автокрана мы несколько вытянули вверх кабину и, поработав киянками, сделали возможным размещение в ней. Затем я приехал к Роману. Рассказав ему всю правду, учения уже закончились, попросил содействия в ремонте машины на базе рембата дивизии.
Рома минут пять бился головой о биллиардный стол, и называл себя последними словами, за то, что забыл о том, что после выпуска я ушёл служить в спецназ, но в ремонте помог. Однако кабина восстановлению не подлежала. Так и ехали мы до самого Ташкента без стёкол, привязывая дверки верёвками.
Когда по прибытию в бригаду Мосолову доложили о происшествии, он сразу сказал, что видимо старший машины был пьян. Однако, узнав, что старшим был я, он эту мысль сразу отбросил, в то время я уже пользовался его доверием и к тому же слыл в бригаде абсолютным трезвенником. Хотя это было совершенно не так. Я просто выполнял его правило: с кем, сколько, когда, и где. Той кружки пива с сержантом мне хватило на всю жизнь.
На этих же учениях был интересный случай с другой группой нашей роты. Командир группы старший лейтенант Холбаев переодел своих ребят в гражданку, так им было легче выполнить свою задачу. Но по времени они не успевали на свой объект. И тогда Хабиб решил захватить машину. Задача должна быть выполнена любой ценой.
Когда они остановили автобус, он оказался военным, это хорошо, меньше потом будет шума. Женя Усачёв, КМС по классической борьбе вытащил водителя и за руль и сам сел на его место. Офицеры, находившиеся в машине, пытались возмущаться, но, увидев, что у „гражданских” под плащами автоматы затихли. Только Хабиб был в форме, но не с погонами старшего лейтенанта, как положено, а в майорских. Решил, что так будет солиднее.
Проехав километров 40, и совсем не в ту сторону, куда хотели хозяева, ребята пошли на свой объект. Всё бы ничего, но как потом оказалось, в машине ехала какая-то московская комиссия, проверявшая одну из частей округа. Командиру бригады в округе устроили разнос и приказали на командира группы за хулиганство подготовить документы на разжалование, до капитана. При подведении итогов учений Мосолов сказал начальнику штаба, что приказ надо выполнять и оформить Холбаеву документы на капитана. Вот только не помню, было это сделано или нет.
4.1.6. Показные занятия.
Ещё, будучи командиром группы, в сентябре 1975 году, я готовил и проводил показные занятия для начальников разведок корпусов и дивизий Сухопутных войск. Мы показывали им десантирование из вертолёта, из положения зависания, занятие по тактико-специальной подготовке, и приёмы рукопашного боя. На подготовку нам отвели всего два дня. По ТСП показывали действия группы специального назначения по захвату пленного и его допрос. Так как округ противостоял Китаю, то и допрос вёлся на китайском языке. Пленного изображал Рафик Латыпов, а допрашивал его Саша Латышев оба командиры групп нашей роты.