Было тяжело об этом писать родителям. На погибших писать, тоже конечно очень тяжело эмоционально. Всё это трагедии каждой отдельно взятой семьи. В случаи с Горбуновым тяжелей в двойне. Нам постоянно шли письма не только от родителей и родственников солдата, но и от его друзей и школьных учителей. Женина судьба волновала всех, все требовали и упрекали. Я на них не обижался. Понимал, что они там, в Союзе, плохо представляют себе, что здесь в Афгане творится. Ведь в газетах тогда писали, что мы здесь ведём учебные бои и иногда доставляем хлеб в горные кишлаки.
Всей перепиской занимался замполит. Длилась она около года. Затем пришло письмо от сестры Жени, где она очень жёстко высказало всё, что думала обо мне. Наверно в чём-то она и была права. Упрекнула меня в том, что если бы такое случилось с моим братом, то я бы поиски не прекратил. Евгений Горбунов Дело в том, что это уже была осень 1982 года, отряд был передислоцирован в другую провинцию, и по Горбунову мы уже ничего не могли предпринимать.
Я ответил ей, что мой брат находится здесь рядом со мной, и не известно, выйдем ли мы отсюда живыми. Больше письма не приходили.
Мама Жени приезжала в Чирчик беседовала с теми офицерами, которые в то время находились в отпуске. Родители в праве были знать, кто виновен в этой трагедии.
Приезжала она и ко мне, в 1985 году, когда я уже служил в Батуми. Мы с ней сели, я подробно рассказал о тех событиях, показал ей два своих афганских альбома. Ей казалось, что виноват Посохов, так как был старшим. Но мне кажется, что я убедил её, что во всём виновата, только война. Ведь тот бой у большинства был первым, и у Посохова в том числе. Они попали в засаду, к тому же ночью. Да если свести в кучу все эти реалии, то там должно было остаться пол роты. Но благодаря тому, что солдаты были неплохо подготовлены ещё в мирное время, и благодаря конечно Посохову, рота потеряла только одного солдата. Но это был сын именно этой матери. И она будет его ждать и искать всю свою жизнь.
В ноябре 1992 года, я в это время служил в Украине. Мне пришёл запрос из Российского комитета по делам воинов-интернационалистов. Уточняли обстоятельства пропажи Горбунова, они занимались его поиск. Дай то бог, чтобы он нашёлся.
В тот же день, когда пропал Горбунов, охранением был задержан всадник. Как оказалось он сам, добровольно, ехал к нам сдаваться. Это был заместитель главаря одной из банд. Главарь изнасиловал его сестру, а он, убив его, явился к нам. С собой имел два автомата Калашникова, как он говорил один его, другой главаря. Мы передали его в ХАД.
На следующий день после пропажи Горбунова, одна рота ушла на его поиски. Прочесали два кишлака. Убили пятерых басмачей и двоих взяли в плен. Один из них показал, что Горбунова взяли живым и увезли в кишлак Абоз. Пригнали пять лошадей под седлом.
9 ноября в 4.00 две усиленные роты убыли на прочёсывание кишлака Абоз. У них имелись наводчики из местных жителей. В 9.00 на 2-х МИ-8 сам вылетел к кишлаку Абоз и с восемнадцатью солдатами десантировался на северной окраине, с юга подходили наши роты. Вертушки остались в воздухе для поддержки огнём. Но, к сожалению, прочёсывание результатов не дало.
Мы обустраивали лагерь. Подвозили из Шибаргана вагончики. Копали для палаток котлованы. Дело в том, что несколько раз ночью, лагерь обстреливали из стрелкового оружия. Мы, конечно, проводили засады вокруг лагеря, но результатов они не дали, правда, обстрелы прекратились. Я решил обезопасить людей и приказал для каждой жилой палатки выкопать котлован глубиной 2,5 метра. Стены и пол котлована обшивались досками, и сверху устанавливалась палатка. В этом случае обстрел был не страшен, пули пролетали бы над головами, дырявя только брезент.
Прилетел командующий 40 Армией генерал лейтенант Ткач, с кучей генералов и старших офицеров. Походили, посмотрели и, сделав ряд замечаний по устройству лагеря, улетели.
Прилетел генерал-майор Блезнюк. Он мне сразу сказал: «Командир я тебе мешать не буду, моя задача научить твоих ребят стрелять из миномёта». Дело в том, что нам в гранатомётную роту дали 6 штук 82-х миллиметровых миномётов «Поднос» (это облегченный вариант для ведения боевых действий в горах). Так, что рота стала миномётно-гранатомётной. В зависимости от задачи, они брали на операцию то или другое вооружение.
Артиллеристов у нас, конечно, не было, и Блезнюк учил их от нуля. Я его практически не видел, он был постоянно с расчётами. Целый день как лейтенант крутился в поле на занятиях. И большое ему спасибо за науку, задачу свою он выполнил. Проблемы накрыть цель в кратчайший срок для наших миномётчиков не было.