Только теперь, когда кэб тронулся с места, Уилсон вспомнил про свой мобильник. Он вынул его из кармана и взглянул на него. Если бы он соображал побыстрее (это было скорее по части его брата, по мнению их матери), он мог бы сфотографировать Плаща. Сейчас уже было слишком поздно для этого, но ещё не поздно, чтобы позвонить 911. Конечно, ему не удастся сделать это анонимно; его имя и номер высветятся на мониторе в каком‑нибудь официальном учреждении, как только его соединят с диспетчером. Они перезвонят ему, чтобы удостовериться, что он не телефонный хулиган, не знающий, чем заняться в дождливый нью — йоркский день. Затем они потребуют информацию, которую ему придётся им дать — тут выбора нет — в ближайшем полицейском участке. Они захотят услышать его историю несколько раз. А вот на его презентацию им будет плевать.
Презентация называлась «Дайте Нам Три Года, И Мы Докажем Это». Уилсон думал о том, как он представит её. Он начнёт с того, что скажет пиарщикам и руководству компании, что им надо взглянуть в лицо проблеме. Проблема никуда не делась; волонтёры до сих пор очищают перья птиц от нефтяных пятен при помощи детергента; нельзя просто взять и замести это под коврик, но искупление не обязательно должно быть страшным, а правда может выглядеть прекрасной. Люди хотят верить в вас, парни. В конце концов, вы им нужны.
Они хотят, чтобы вы пришли из точки А в точку Б, и им не хотелось бы видеть себя соучастником надругательства над природой. Дойдя до этого, он откроет свой портфель и покажет первую картинку: фотографию мальчика и девочки, стоящих на девственном пляже спиной к камере и смотрящих на воду, настолько синюю, что почти больно глазам. ЭНЕРГИЯ И КРАСОТА МОГУТ ИДТИ РУКА ОБ РУКУ, гласит надпись. ДАЙТЕ НАМ ТРИ ГОДА И МЫ ДОКАЖЕМ ЭТО. Позвонить 911 было проще простого, даже ребёнок мог бы сделать это. Дети так часто делают. Когда кто‑то проник в дом. Когда младшая сестрёнка упала с лестницы или Папочка кричит на Мамочку.
Дальше шёл черёд раскадровки предполагаемого рекламного ТВ — ролика, который будут крутить во всех штатах Мексиканского Залива, особенно на местных новостных каналах и круглосуточных кабельных станциях, вроде FOX или MSNBC. Ролик будет представлять из себя тайм — лапс, на котором грязный, загаженный нефтью пляж вновь становится чистым. «Мы несём ответственность за наши просчёты», — говорит голос за кадром (с лёгким южным акцентом), — «Так мы ведём дела с нашими соседями. Дайте нам три года, и мы докажем это».
Затем — объявления в печати, на радио. А на втором этапе…
— Что вы сказали, сэр?
Я мог бы позвонить, подумал Уилсон, но этот человек, возможно, уже вышел из автобуса, и к приезду полицейских будет уже далеко. Возможно? Почти наверняка. Он обернулся и посмотрел назад. Автобус стоял далеко позади. Возможно, подумал он, женщина кричала. Возможно, остальные пассажиры уже набросились на этого парня и скрутили его, как пассажиры самолёта скрутили Ричарда Рида, террориста с бомбой в ботинке, когда поняли, что он собирается сделать.
Затем он вспомнил, как мужчина в плаще улыбался ему. И как он засунул свой палец в отвисший рот женщины.
Уилсон подумал: «Кстати, о телефонных хулиганах, это могло быть вовсе не то, что я подумал. Это мог быть розыгрыш. Сейчас многие устраивают розыгрыши. Флэш — мобы. Чем больше он об этом думал, тем вероятнее ему это казалось. Мужчины режут женщинам глотки в тёмных переулках и в телешоу, но никак не в автобусах с Питером Пэном среди бела дня. А что касается его — он проделал отличную работу. Он был нужным человеком на нужном месте в нужное время, а этот мир редко даёт второй шанс».
Это не было одним из высказыванием его матери, но это был факт.
— Сэр?
— Остановите у следующего светофора, — сказал Уилсон, — Я дойду пешком.