Свободная штанина его брюк была сложена вдвое, чтобы можно было приколоть подворот к тому месту, где должно было находиться колено. На оставшейся ноге он носил белый носок. Странно, но он был ослепительно белым.
Но ведь он никогда не наступал на него.
- Вы ведь не собираетесь навредить Пастору? - спросила Ники. Она была так взволнована, что Норману захотелось обнять ее.
Утешить ее. Отвлечь от мыслей о том, что происходит здесь и сейчас.
Он вспомнил обещание Дюка. В паху начало болеть.
- За кого ты нас принимаешь? - Дюк, казалось, был слегка шокирован таким намеком. - Конечно, мы не причиним ему вреда.
- Вы уже навредили, - с чувством сказал Пастор. Он вцепился руками в колеса кресла, чтобы повернуть его. - Парень из колледжа пытался выколоть мне глаз большим пальцем.
- Ты кусал меня.
- Я думал, что ты обед.
- Обед?!
- Не волнуйся, - сказал инвалид, наморщив нос. - Все равно мне не нравится мясо с кровью. Я бы отправил тебя обратно.
- У старикана определенно есть пунктик насчет людоедства, - заметил Дюк.
- Он сбит с толку, - сказала Лорен.
- Перестань так говорить, - огрызнулся Пастор. – Мой разум чист. Я ведь помню, как...
- Пастор, замолчи, пожалуйста. - Лорен выглядела смущенной.
- Я помню, как мы все сели за стол. Ты, Шарп, Уэс и Хэнк. Конечно, тебя там не было, Ники. - Он нежно улыбнулся, вспоминая.
- Пожалуйста, ничего не говори, Пастор. Эти люди из другого города.
- И мы все сидели за этим столом на День благодарения, - гордо сказал Пастор. - И... - Он похлопал себя по обрубку ноги. - И вы съели целую четверть меня.
Лорен застонала, понимая, что не может остановить поток слов.
- Ступня, икроножные мышцы, бедро. Мы съели чертовски много. Целый день это томилось в красном вине с травами. - Его лицо озарила улыбка. - Человечина. Попробовав однажды, никогда не забудешь. Пища богов. - Он сделал жест, который можно было бы назвать религиозным. Жреческим. - Мой дар друзьям. Моему народу Питса. Я отдал им частичку себя.
Норман взглянул на Памелу. Она была удивлена. Но было и выражение понимания. Как будто то, что рассказывал им старик, заполняло пробелы в ее знаниях о Ямах.
Бутс сказала:
- Без обид, но думаю, что парень ненормальный.
Дюк был поражен.
- Дьявольская история.
Пастор снова поднял палец, не сводя пристального взгляда с лица Дюка.
- Правдивая история, молодой человек.
Норман начал осмысливать случайные подсказки. Все эти брошенные машины возле кафе...
- Манна небесная, - сказал Священник. - Знаете, существует всеобъемлющее предубеждение против поедания наших собратьев.
- Вот дерьмо. - Лорен покачала головой.
Шило пропороло мешок?
Пастор продолжал разглагольствовать.
- Наши предки знали, что есть смысл поедать не только своих врагов, но и своих собственных родителей - когда они умирали от естественных причин, конечно. Бессмысленно тратить ценный белок. Кроме того, человеческая плоть обладает особым качеством. Это как волшебное зелье. Как только вы его попробуете, вы поймете, что я имею в виду.
- Что это с тобой делает? - спросил Норман. - Поедание человеческой плоти?
- Ах, мой юный друг. Я не собираюсь портить вам первый раз. Вы сами увидите эффект - необыкновенный эффект – каждый для себя.
Норман задумался. "Неужели это и впрямь бред дряхлого старикашки? Мне он кажется достаточно здравомыслящим.
Но есть людей? Неужели мы действительно нашли общину каннибалов?
Ни хрена себе".
Бутс не была впечатлена.
- Мы собираемся стоять и слушать его истории весь день? Нужно найти еще Уэса и Хэнка.
- Конечно, детка. - Дюк жестом пригласил Нормана следовать за ним и Бутс из комнаты. - Я запру вас здесь, ребята. Норман будет снаружи. Так что никаких криков из окон, слышите?
- Кто этот парень? - спросил Пастор. - Напоминает мне мою первую настоящую трапезу.
Норман последовал за парой на лестничную площадку. Дюк вынул ключ из замка с другой стороны. Теперь он закрыл дверь. Запер ее.
Ключ протянул Норману.
- Храни его. Мы скоро вернемся.
- Конечно, - сказал Норман.
"Ямы, - подумал он. - Чертовски хороший город".
Даже со всеми этими разговорами о каннибализме его мысли все равно возвращались к Ники. Стройная блондинка Ники с нежными голубыми глазами.
Он видел ее обнаженной.