Что давление, как цены,
Продолжает бить рекорды,
Что козлы подперли стены,
Подставляя солнцу морды.
Что Ярило правит светом,
Что, кляня его халтуру,
Мы пришли к тебе с приветом
Поднимать температуру.
До 1994
Ну, значит так –
Во-первых, будет голод…
Свинью меняя, розовая крыса
Сожрет зерно, картофель, соль и солод.
Но обвинят, конечно, коммунистов.
Ну, значит так –
Хотите, не хотите ль,
Настанет срок вполне определиться,
Где будет жить известный посетитель
Центральной, но клинической больницы.
Ну, значит так –
Заменят двух министров.
Найдут других – придурочных, но лютых.
Достроят Храм уверенно и быстро,
Открыв при нем придел "Обмен валюты".
Схоронят рубль.
Проводят взглядом цены.
Залезут в гроб и будут ждать указа…
Такие обещает мизансцены
Грядущий год. Нам всем. В избытке. Сразу.
Такой расклад
Едва ли нас устроит.
Но главное – что снова будет лето,
Потом зима, и новый снег укроет
Былую жизнь, былую боль и беды.
А что пока?
Прогнозы и гаданья,
И светлый путь вперед ногами к рынку,
И вечный гимн во славу мирозданья.
А воскресать? Нам это не в новинку…
11-12.01.96
Мне снились Ясин и Чубайс,
Потом Чубайс и снова Ясин.
Мне этот сон стал после ясен –
Я не оформил аусвайс…
Мне снился сон a la mirage:
Два близнеца – Грачев и Ерин.
Один уж снят, другой похерен…
О, куклы, век недолог ваш!
И снова сон других страшней,
В нем – Лобов, Яров, Ерин, Ясин…
Храни Россию от орясин,
Храни, мой Бог, да поскорей!
Мне снился сон – ночной венец.
Соседи в ужасе проснулись.
Был в животе моем Бурбулис,
А ниже – полный Сосковец…
О, фантастический момент!
Мне снился сон монетной фишкой:
С орла глядел двуглавый Лифшиц,
А с решки – трезвый президент…
20.09.96
Осенней порой
На окраине луга
Мужик и корова
Доили друг друга.
Корова мычала
Про теплое стойло
В обмен на свое
Белоснежное пойло.
Мужик что-то плел
Про дырявую крышу
И доллар, растущий
Все выше и выше.
Корова боролась
За право двурогих.
Мужик чертыхался
И хаял налоги.
Корова хотела
Бычка-ловеласа,
Мужик же – пивка
И коровьего мяса.
Корова сердилась,
Грозила бойкотом.
Мужик замычал
Нецензурное что-то…
Они шли на просьбы,
Шантаж, униженья,
Но спрос каждый раз
Уступал предложенью…
И через пять дней,
В половине второго,
Загнулся мужик,
А чуть позже – корова…
…Мораль этой басни
Поймет и кретинка:
Ах, как хороша
Экономика рынка!
26-28.08.02
Кремля поодаль, неба близ
Ходил один веселый шиз
И бормотал, почти в бреду:
«На третий раз я не приду.
Тогда судили, а теперь
Мне даже не открыли дверь».
Ему кричали: «Ты куда?
Иди в другие города!
Мы никого к себе не ждем» –
И он шатался под дождем,
А начинал кричать едва –
Народ названивал «Ноль-Два»,
Но каждый раз до тумаков
Он убегал – и был таков,
Носился где-то по дворам,
А ночью шел в забытый храм
И все стоял у тех икон,
Где он был сам изображен…
30-31.10.2002
По Невскому проспекту
В галошах и пальто
Шагал однажды Некто,
А может быть – Никто.
Он не был идиотом,
Но не был и хорош…
Он Некто был всего-то,
А с Некты – что возьмешь?
Реликтовая лужа
Маячила вдали.
Ни засуха, ни стужа
Ту лужу не свели.
И Некто как-то гордо,
Неведомым бойцом,
Упал в ту лужу мордой,
А может быть – лицом,
Иль худшей из орясин,
Иль харей, например…
Мне до сих неясен
Был Нектин экстерьер…
Народ осклабил рожи:
«Ха-ха!… Мужик – в грязи!»
А Некто крикнул – «Боже!»,
А может – «Черт возьми!»
И то ли от удара,
А может – через злость,
Зерно большого дара
В том Некте завелось…
Народ забыл об этом,
А после, а потом –
Наш Некто стал поэтом
И написал о том…
Есть беды и похуже,
Но слишком уж плохи
Родившиеся в луже
Те Нектины стихи.
Прошли века, недужа,
Иной теперь проспект,
Но точно та же лужа
Ждет в гости новых Нект,
А может быть – и Нектов…
Да кто их разберет…
Внутри того проспекта
Вся жизнь – наоборот…
28.11.02
Музыкант-виртуоз из Ямайки
Так играл на своей балалайке,
Что другие ямайцы
Отморозили уши,
Несмотря на шарфы и фуфайки…
От Анталии до Переделкина
Просят все Анатолия Белкина:
«Не читай нам стихи,
Хоть они неплохи,
Почитай лучше ты похабелки нам!»
Спекулянт из далекой Хургады
Переехал на улице гада…
Тот лежал себе в луже,
Оказавшись к тому же
Полицейским из той же Хургады…
Говорили, что Винни Мандела
В одночасье чуть не овдовела,
Ибо ейный Мандел
Так пожрать захотел,
Что объелся баланды из «белых»…