Гулько поглядывала на майора из-под длинных подкрашенных ресниц интересно, хотя в зрачках просматривалась глубоко скрытая тревога.
- Я из уголовного розыска, - представился Шульга, еще раз вытащив удостоверения.
Женщина прочитала его внимательно. Вернула и поудобнее устроилась на диване, после чего вынуждена была снова одернуть халатик.
- Уголовный розыск! - надулась. - Но какое я имею отношение? ..
- Мы расследуем дело об убийстве вашего работника Галаты, - начал Шульга сухо. На мгновение ему показалось, что Вера вздохнула с облегчением, и, может, только показалось, потому что ничто не изменилось в ее лице. - Простите, что побеспокоил вас дома, потому что дело насущее, а Федор Лукич сообщил, что есть больничный лист …
- Дочь заболела, - махнула Вера рукой на дверь соседней комнаты, - сама ухаживать за ней должна.
- Я хочу предупредить вас, что наша беседа пока неофициальная. - Шульга решил сначала не брать у Гулько положенных в таких случаях расписок. - Милиция надеется на вашу помощь.
- Конечно. - Вера поправила высокую прическу, для чего переколола несколько шпилек. - Я, майор, к вашим услугам … - На мгновение опустила ресницы, и слова эти прозвучали несколько двусмысленно.
- Вот и хорошо! - не воспринял глубоко скрытого намека Шульга. - Скажите, вы знали, что Галата должен был ехать на станцию за норковыми шкурками?
Вера остановила на нем затяжной взгляд, пожала плечами, словно хотела спросить: какое, мол, это имеет значение?
Но Шульга смотрел выжидательно, и Гулько ответила, сдвинув губы в угодливой улыбке:
- Знала. Я тогда сидела у Федора Лукича, когда Валентина принесла доверенность на подпись.
“Секретарша директора”, - догадался Шульга, ее фамилия стояла в их списке.
- И вы никому не говорили об этом?
- А что, должна была молчать? И у нас товароведы ежедневно мотаются …
- Я прошу вас вспомнить, не вы говорили кому-то о поручении, - строго остановил ее майор. Ему показалось, что в Вериных глазах замерцал и сразу погас какой-то пугливый огонек. Женщина прикоснулась кончиками пальцев к рыхлому подбородку и ответила не слишком уверенно:
- Никому.
- А если вспомнить, - не сдался Шульга. - В бухгалтерии не было разговоров о норке?
- Вот чудо! Нам уже они надоели - столько пальто выпускаем.
- И все же вам хотелось бы иметь норковую шубку? - неожиданно спросил Шульга и, вероятно, попал в цель, потому что Вера нервно сплела на груди пальцы и спросила испуганно:
- Откуда вы знаете?
“А ты не из умных …” - подумал Шульга и решил идти напролом:
- Разве обещали вам ее? - Подчеркнуто-внимательным взглядом обвел комнату. - Вы, конечно, пока можете не отвечать на мои вопросы, но я не советовал бы. Это же не секрет, что все в этой комнате …
Вера выпрямилась на диване. Опустила руки, борта халата разошлись, полуоголив грудь, но женщина не обратила на это никакого внимания. Злые огоньки замелькали в ее темных глазах.
- Ну и что! - воскликнула. - Это мое дело, и каждый живет как может! Ну, есть у меня любовник, а всех зависть берет! Ну, любит меня и подарки делает! Разве запрещено?
- С точки зрения закона, - сказал Шульга, - я не имею права ни в чем обвинять вас, но разговор у нас неофициальный, и поэтому …
- А если неофициальный, то идите вы к черту! - вдруг воскликнула Вера. - Не хочу … - Она не закончила, потому что скрипнула дверь и в комнату заглянула девушка. Была она такая же черноволосая, как мать, одетая в вельветовое красное в белую горошину платье, большой белый бант украшал ее хорошую головку. - Не мешай нам, Сашуня, - махнула рукой Вера, и девушка послушно скрылась за дверью. И ее появление сразу как-то погасила у матери пыл, ведь, потому, что девушка отнюдь не выглядела больной и игру Гулько разоблачили.
Шульга понимающе улыбнулся, но ничего не сказал. Вера сразу как-то сникла, воровато шмыгнула глазами по комнате, и розовые пятна запылали у нее на щеках.
- Я хотел бы спросить вас, Вера Петровна, фамилия Вашего, ну … - смягчил удар, - покровителя.
- Мы скоро поженимся, - быстро сказала Гулько - он уже окончательно решил расстаться, и мы поженимся! - Видно было, что она только придумала это, однако ложь подводила какое основание под ее позицию, и она смотрела на Шульга уже не потревоженная, хотя пятна не исчезли с лица.
- Кто же он?
- Иван Гаврилович Байдачный. Работает на фабрике бытового обслуживания. Заведует цехом.
- Каким?
- Они шьют шапки.