Корж зашел в кабинет Козюренко и остановился у двери. Внимательно рассмотрел вокруг, но ничем не выдал ни своего удовольствия, ни разочарования.
Стоял, заложив руку в карман брюк, и смотрел выжидающе.
Козюренко пригласил его сесть, однако Корж продолжал торчать, скрестив ноги, как стоял не перед следователем, который вызвал его, а позировал фотографу.
- Простите, - улыбнулся наконец-то вымученно, - я впервые в таком уважаемом учреждении и, ей-богу, даже немного растерялся.
- И зря, совершенно зря, - как можно доверчивее сказал Козюренко, - мы с вами просто должны выяснить несколько вопросов, а, насколько мне известно, вы, Сергей Борисович, человек деловой, потому-то и думаю, что разговор у нас не затянется.
Корж шагнул к столу Козюренко, не вынимая кончиков пальцев из кармана, сел вполоборота к следователю, поправил галстук.
- Я готов ответить на все ваши вопросы.
- Мы выясняем некоторые факты, связанные с убийством Галаты и кражей норковых шкурок. Я вынужден предупредить вас …
- Да, я знаю, что законом предусмотрено … - Корж вытащил авторучку и аккуратно расписался на бумаге, придвинутую Козюренко, поставил точку.
- Галата погиб позавчера, пятнадцатого июня, - начал Козюренко, - а накануне, то есть четырнадцатого июня, вам стало известно, что в адрес объединения поступила партия норковых шкурок.
Корж кивнул.
- Да, мне позвонили, и я информировал Глуховского.
- Кто еще знал об этом?
- Мы разговаривали с Аркадием Евсеевич лицом к лицу в его кабинете.
- А потом, когда вернулись к себе, никому не говорили о норковых шкурках?
Корж потер лоб.
- Насколько помню - нет.
- Я прошу вспомнить точно.
- Нет, у меня было много работы, и я сразу сел за бумаги.
- Значит, четырнадцатого июня о партии норковых шкурок было известно только вам и Глуховскому.
- Если Аркадий Евсеевич не сообщил еще кому-то. Я могу отвечать только за себя.
- Конечно. Вспомните, может, случайно обмолвились о шкурках кому-то из своих знакомых?
- Видите, - ответил Корж - не такое уж это событие, чтобы рассказывать. Мы ежедневно что-то получаем. Кроме того, четырнадцатого июня после работы я сразу поехал домой: договорились с матерью пойти в кино. Неплохая пародия на детективы - “Высокий блондин в черном ботинке”. Не видели? Советую посмотреть.
- И никто на фабрике или за ее пределами не спрашивал вас о шкурках?
- Конечно, нет.
- А на следующий день?
- Утром Вахничев распределяет задания, и о партии норки знали уже все.
- Какую работу поручили вы Золотницкому?
- Золотницкому? - Какая-то тень мелькнула по лицу Коржа. - Когда?
- Утром пятнадцатого июня, когда Вахничев давал задание Галате?
- Не помню …
- Он звонил куда-то по телефону.
- А-а … Пришлось договориваться о ватине.
- Это входит в обязанности товароведа?
- Не совсем, но кто считается с этим?
- Если бы Золотницкий не выполнял вашу задачу, Вахничев мог послать за шкурками именно его? Да?
- Наверное, так и произошло бы, - подтвердил Корж. - Наверное, Золотницкий в рубашке родился, его же могли убить вместо Галаты.
Козюренко наклонил голову, словно в знак согласия, хотя был уверен: преступники рассчитывали на то, что за норковыми шкурками поедет именно Галата. И способствовал этому Корж, приказав Золотницкому звонить по телефону. Может, совпадение, а может? ..
Но Корж работает в объединении давно, за это время сотни раз получали мех и другие ценные материалы, и, если бы Сергей Борисович был связан с преступниками, они уже бы неоднократно могли воспользоваться его услугами.
- Вы сами могли позвонить относительно того ватина? - спросил Козюренко.
- Конечно, мог, - ни на секунду не задумался Корж. - Но к Вахничеву пришел Аркадий Евсеевич, и мне немедленно надо было решить с ним несколько вопросов.
- Могли зайти к нему.
- Его кабинет на втором этаже, мы сидим на первом.
- Трудно подняться?
- Нет … Но приходится бегать несколько раз в день - надоедает.
Козюренко подумал, что рациональное зерно в этом есть. Начал рассуждать вслух:
- В комнату Вахничева ведут двери с вашего кабинета. Увидев там Глуховского, вы посадили за телефон Золотницкого и приняли участие в общей беседе. У Вахничева сидел еще работник вашего отдела Федот Герасимович Булгаков, который только что вернулся из командировки. Больше никого?