- У меня другие клиенты были, и почему должен следить за каждым?
- И то правда, - согласился Козюренко. - Покажите, за каким столом они сидели.
Стол стоял немного в отдалении от других. Полковник сел за него. Окна в противоположной стене и машин на стоянке не видно. Этот тип в сером мог незаметно пройти туда, а нужно не много времени, чтобы перекусить кусачками тормозную трубку?
Итак, преступники, убившие Галату, узнали о доверенности на норковые шкурки от Коржа, испугались, что он может как-то выдать их, и решили убрать единственного свидетеля. Сделали это довольно шустро.
Козюренко вышел на улицу. Эксперт, который чуть не обнюхивал асфальт на месте стоянки “Москвича”, с сожалением спрятал лупу в чемоданчик.
- Я думал, что найду хоть ворсинки от его одежды, - сказал, - но ночью был ветер, и все смело …
Козюренко только пожал плечами. Он и так узнал много. Слава богу, официант оказался наблюдательным, и портрет мужчины в сером пиджаке совпадает с портретом, нарисованным кладовщиком товарной станции. Человек, который испортил тормоза “Москвича” Коржа, получил и норковые шкурки на станции, возможно, дело его рук и убийство Галаты.
Но отношение имеет ко всему этому Байдачный?
Шульга прошагал по узкой, плохо вымощенной улице, ведущей к дому. Домики стояли здесь почти вплотную друг к другу за высокими дощатыми заборами, над калитками шерили зубы нарисованные собачьи морды, и время от времени какой-то бдительный сторож, услышав шаги майора, подавал голос.
Шульга посмотрел на часы. Оставалось еще десять минут до трех, когда назначена встреча, и он немного не рассчитал время. Замедлил шаг: идти оставалось немного, и раньше приходить не хотелось.
Шел и еще раз взвешивал - все ли сделано так, как надо?
Позавчера они изрядно выпили в ресторане с Байдачный. После того Иван Гаврилович пригласил его к себе в номер и предложил поставлять из Нарьян-Мара шкурки пыжика. Мол, там они совсем дешевые и на этом можно заработать неплохие деньги.
Шульга для вида немного покомозился, но, узнав, что Байдачный предлагает ему по двадцать рублей за шкурку, возмутился. Мол, тридцать пять - ни копейки меньше, ведь он знает, сколько дерут спекулянты за пыжиковые шапки, а товар у него - первый сорт.
Байдачный согласился сразу, и Шульга подумал, что будь на его месте настоящий спекулянт, сорвал бы с этого дельца и больше сумму. Иван Гаврилович поинтересовался, сколько практически шкурок может поставить его новый знакомый, и, узнав, что в принципе это зависит от кредитоспособности клиентов, едва не схватился за голову. Уже в июле Шульга пообещал продать двести шкурок - все зависит от транспортировки их из Нарьян-Мара, он не хочет подставлять свою голову, и все должно быть взвешенно, обсуждено в деталях.
Байдачный подумал немного и назначил Шульге свидание в середине следующего дня. Поздно вечером Ивану Гавриловичу позвонили с телефона-автомата. Этот разговор был записан на пленку, и утром Шульга знал его содержание. Неизвестный собеседник поинтересовался, почему Байдачный не пришел на место встречи. Тот объяснил, что нашел большое и перспективное дело и хотел бы обсудить его со Спиридоном Всеволодовичем. Неизвестный дал согласие и сказал, что Спиридон Всеволодович будет ждать Байдачного в обед.
Дальше все было делом техники. Работники Ростовского-на-Дону уголовного розыска уже не выпускали Ивана Гавриловича из своего поля зрения. Было установлено, что в двенадцать дня он посетил сорок восьмой дом на Речной улице, принадлежавший гражданину Сорокину. Пробыл там недолго, наверное, Спиридон Всеволодович оценил его предложение, потому что Байдачный из первого же телефона-автомата позвонил Шульге и предложил встретиться с нужным человеком. Он подъехал к гостинице на такси, забрал Шульга и привез на Речную. Майор уже знал, что за сорок восьмом домом установлена слежка, оглянулся, выйдя из машины, но ничего не заметил - сотрудники уголовного розыска знали свое дело.
Спиридон Всеволодович оказался небольшого роста бритоголовым мужчиной с выразительными глазами, сладкой улыбкой и пухлыми, красными, как расцелованными губами. Он смотрел на Шульгу ласково, почти нежно, и разговаривал с ним как с близким родственником. Все время вопросительно заглядывал ему в глаза, словно хотел узнать о желании Шульги и немедленно выполнить все его прихоти, какими бы капризными они ни были. Так же подобострастно, даже немного подхалимски разговаривал Спиридон Всеволодович и с Байдачный, однако Шульга все же уловил какие-то нотки превосходства в обращении с Иваном Гавриловичем и понял, что Спиридон Всеволодович играет здесь первую скрипку.