Игорь Николаевич Прелин
Автограф президента
От автора
Потомки, историки, которые будут определять место двадцатого столетия в истории человечества, наверняка будут испытывать немалые затруднения в выборе события или явления, которое могло бы претендовать на доминанту этого удивительного и бурного века и дать ему свое название. И наверняка предложат различные варианты: век великих социальных потрясений, самых разрушительных и кровопролитных в истории человечества войн, век ядерной энергии, космоса и кибернетики, век информации, человеконенавистнических теорий и осознания единства человечества.
Возможно, я пристрастен, но мне кажется, что кто-нибудь предложит назвать двадцатый век веком специальных служб, признав тем самым их роль и значение в политике, экономике, идеологии. Во всяком случае, если так случится, я совсем не удивлюсь: конечно, история минувшего столетия не сводится лишь к истории борьбы разведок и контрразведок, но, право же, первая без последней теряет слишком много! И в самом деле, что такое век информации без разведки?!
Словом, объективный, всесторонний, глубокий и (хотелось бы!) профессиональный разговор о спецслужбах, их деятельности, роли и месте в современном политическом устройстве мира, обеспечении государственного суверенитета — это реальная потребность мирового сообщества. А профессиональный разговор без профессионалов — все равно, что свадьба без жениха.
Я уверен, ни у кого не вызывает сомнения, что в разговоре о спецслужбах никак не обойти Комитет госбезопасности СССР, который, независимо от отношения к нему, бесспорно, являлся одним из самых могущественных и авторитетных ведомств и в течение многих лет оказывал определяющее влияние на расстановку сил в мире специальных служб.
За годы, прошедшие после распада СССР, о советских органах государственной безопасности как в России, так и за рубежом написано и сказано столько, сколько не было написано и сказано за всю их предшествующую историю. Возникает законный вопрос: а можно ли сегодня сказать что-то новое, после того как на протяжении многих лет тема КГБ не сходила со страниц газет и журналов, а телевизионная передача без очередной «сенсации», связанной с КГБ, выглядела, как обед без десерта?
Но если непредвзято проанализировать все эти публикации и передачи, то сразу бросается в глаза, что в них отсутствовал «взгляд изнутри», которым обладают только настоящие профессионалы, поскольку авторами подавляющего большинства из них являлись люди, как правило, весьма далекие от понимания специфики и проблем спецслужбы, наивно полагавшие, будто бы о разведке и контрразведке может судить каждый, кто прочитал хотя бы парочку «шпионских» романов.
В числе же авторов, которых можно отнести к профессионалам, к сожалению, попадались и такие, кто отнюдь не являлся гордостью и украшением КГБ, поскольку покинули они это ведомство не по своему желанию, а по причинам дискредитирующего и иного, не заслуживающего уважения характера. Жгучая обида за испорченную карьеру или неудовлетворенные амбиции застилают глаза и совесть таким авторам, где уж тут рассчитывать на их объективность и честность!
Вот такие соображения и навели меня на мысль сесть за письменный стол и рассказать о том, чему довелось быть свидетелем или участником за тридцатилетнюю службу сначала в контрразведке, а затем в разведке КГБ.
Конечно, в моей ситуации следовало бы писать, опираясь на подлинные события и реальных действующих лиц. Но по многим соображениям, в том числе из-за отсутствия согласия моих коллег и других ныне здравствующих людей быть упомянутыми в моем повествовании, а также до истечения «срока давности» я был вынужден отказаться от соблазнительной возможности обратиться к документальным материалам разведки и выбрать форму художественного повествования, придумав всех действующих лиц и изменив место и время действия, чтобы невозможно было провести исторические аналогии, а заодно использовав предоставленное автору право на художественны вымысел, хотя я искренне старался этим правом не злоупотреблять.
Да и не было необходимости напрягать воображение: за тридцать лет службы в КГБ произошло столько всего примечательного, что главная проблема для меня состояла в том, какой факт удостоить внимания, а какой нет.
Мне остается только напомнить, что все, о чем я написал, происходило в те не столь давние времена, когда в нашей стране действовали другие законы и были совсем иные условия, и обе стороны, противоборствовавшие в «холодной» войне, отдавали предпочтению «образу врага», а об «образе друга» никто и думать не смел. И хотя с тех пор в стратегии и тактике «тайной войны», которая, несмотря на раздающиеся иногда фальшивые призывы к миролюбию, не только не прекращается ни на один день, но с каждым днем все более обостряется, практически ничего не изменилось, я допускаю, что отдельные эпизоды нашего недавнего прошлого будут неоднозначно восприняты определенной частью читателей.