— Вы не могли бы отпустить меня на кладбище? — взмолилась Алиса. — Пожалуйста, доктор! Туда, где я обрету последнее пристанище.
— Ну, ладно, иди. Только быстрее, детка! Я не хочу, чтобы гадоначальники застали меня за таким странным делом.
Доктор Нюх помог Алисе спуститься в зияющую дыру, и она заскользила вниз по длинному тёмному жёлобу.
Алиса скользила через мрак и темноту до тех пор, пока не вылетела из другого конца жёлоба и не упала в деревянную тележку, прикреплённую к задней части вороного механического автоконя. Она оказалась наверху большой кучи наполненных чем-то мешков, которые противно зашуршали при её падении. Ей не хотелось думать о том, что находилось в этих продолговатых свёртках, потому что запах, исходивший от них, был ужасно отвратительным! Алиса решила выбраться из тележки, и наверняка бы выполнила своё намерение, если бы автоконь вдруг ни помчался по дороге с огромной скоростью — причём, без седока!
Через пять с половиной тряских секунд она оказалась на площади Альберта, над которой величественно возвышалась городская ратуша Манчестера.
"Возможно, этот автоконь вообще не конь, — прошептала Алиса. — Он больше похож на автокатафалк. Я думаю, мне незачем спешить на кладбище.
Когда на перекрёстке катафалк замедлил скорость, девочка спрыгнула с тележки и при приземлении слегка оцарапала правое колено. Тем не менее, она посчитала это малой ценой за спасение от слишком раннего визита на кладбище. К сожалению, ей пришлось заплатить и большую цену: она не заметила, как при падении из её кармана выпало зеленовато-жёлтое перо Козодоя.
Автокатафалк помчался дальше и вскоре скрылся за следующим поворотом, оставив всё ещё живую Алису на площади Альберта. К тому времени дождь прекратился, и сквер заполнился людьми, вышедшими из домов, чтобы порадоваться солнцу. Конечно, они не были людьми, к которым привыкла Алиса. Каждый из них имел в себе что-то от животного. По аллеям прогуливались семейки челобелок и челостраусов. На скамейках сидели ламы, козы и шмели, коровы, рыси и газели, гориллы, пумы и синицы, медузы, ежи и лисицы. Они набивали щёки и рты мясными пирогами и ломтиками жареного картофеля! Здесь же Алиса встретила ещё более странных существ — людей, смешанных с бытовыми предметами. Мимо неё проходили рояли и мыльницы, занавески и гардеробы.
— Им тут только раковины не хватает!
И стоило Алиса прошептать эту фразу, как она услышала в толпе громкое журчание и увидела человека, у которого вместо головы была кухонная раковина. Это булькающее существо прокапало мимо изумлённой девочки, запихивая сандвич в сливное отверстие. Алиса быстро побежала прочь (хотя из-за скученности и переплетённости толпы её бегство было очень медленным). Ей буквально приходилось проутюживать себе дорогу между птичьеклеточных девочек и чемоданоголовых мальчиков, между мутантов-очкариков и существ, состоявших из газет, велосипедов и костей. Она чувствовала себя ужасно одинокой и чужой в сутолоке странных незнакомцев — особенно, когда они прижимались к ней, презрительно осматривали её и шептали какие-то обидные слова. Да-да, обидные!
Как будто именно Алиса казалась им странной.
— Похоже, эпидемия генофилии затронула весь город, — со вздохом прошептала девочка. — Эти люди напоминают мне скульптуры Пабло, но выглядят, скорее, реальными, чем автоматическими. Думаю, мне нужно игнорировать их взгляды и мнения. Я должна найти Козодоя, мою Салию и пять недостающих паззл. Полиция уже ищет капитана Хламизмата и вскоре начнёт разыскивать меня!
Заметив неподалёку рычащего псолицмена, Алиса торопливо углубилась в сумятицу странностей в надежде отыскать спокойное местечко и перевести там дыхание. Однако толпа давила, фукала и напирала на неё так сильно, что девочке пришлось прижаться к каменной статуе, стоявшей в центре площади. Взглянув на неё, Алиса уловила исключительное сходство с Альбертом Фрэнсисом Чарльзом Августом Эммануелем Саксо-Кобург-Готским — иными словами, с принц-консортом Великой Британии и супругом королевы Виктории.
— Вот почему они назвали этот сквер площадью Альберта, — сказала себе девочка. — Наверное, он давным-давно умер, как умерла бы и я. Интересно отметить, что в наших именах имеется одинаковый первый смог.
(Естественно, смог — это облако испарений, состоящее из пара и всяких вредных примесей. Мне почему-то кажется, что Алиса имела в виду слово "слог"!)
— Алиса и Альберт, — продолжила она. — Похоже, я была права, представившись доктору Нюху мёртвой девочкой...
Взгрустнув о своей безвременной кончине, она заплакала, а затем спросила себя сквозь слёзы:
— Так я мёртвая или живая? И может ли сад не являться садом? Кто, в конце концов, мне скажет, здесь моё лицо или не здесь?
Последний вопрос о личности привёл её в смущение. Алиса быстро стряхнула его с себя, потому что ей нужно было выпутаться из этой не решаемой головоломки. Она снова начала продираться сквозь слипшуюся толпу, пока не добралась до главного входа в городскую ратушу. Там она встретила швейцпсара, одетого в ливрею — наполовину человека, наполовину сторожевого пса. Он строго спросил её имя и причину визита.
— Меня зовут Алиса, — ответила девочка. — Я хочу забрать паззл с паучком, потому что он мой по закону. Думаю, что гадоначальники спрятали его где-то в ратуше.
— Извини, но я не могу пропустить тебя, — ответил швейцпсар. — Это обойдётся мне больше, чем в косточку. Так что уходи! И поживее!
Дверьняга грозно зарычал, и Алиса, испугавшись, отбежала в толпу жертв тотальной генофилии. Там теперь шныряла свора псолицменов. Они задавали вопросы всем и каждому, поэтому девочке пришлось спрятаться за яркой и цветастой Зонтетенькой.
— Я так вообще никуда не попаду, — заплакав, сказала она. — Против меня всё будущее. Как же мне найти своё прошлое?
Затем Алиса посмотрела вверх на внушительный циферблат часов, украшавший башню ратуши. Время приближалось к полудню.
— О, милочка! — проведя в уме подсчёт, прошептала девочка. — Я провела в тюремной камере кучу времени! Сейчас будет полдень, а точно в два часа сто тридцать восемь лет назад мне следовало явиться к бабушке Эрминтруде на урок грамматики!
Внезапно она увидела зеленовато-жёлтое перо, которое парило над площадью.
— Похоже на перо Козодоя. Наверное, он летает где-то рядом. Я должна найти его!
Алиса поискала попугая взглядом, но того нигде не было видно — только его перо дрейфовало по воздуху в волнах лёгкого бриза.
— Козодой! — закричала Алиса одинокому пёрышку.
(А к кому она ещё могла обратиться?)
— Если ты будешь терять перья с такой же скоростью, то скоро не сможешь летать!
Она сунула руку в кармане передника и, конечно же, нашла только семь паззл.
— Какая же я расперяха! — захныкала девочка. — Это летает моё перо! Наверное, я выронила его, когда спрыгивала с тележки автокатафалка!
Алиса вытянула руку и попыталась схватить парящую утрату. Но как бы высоко она ни поднималась на цыпочки, её пальцы не дотягивались до зеленовато-жёлтого пера.
В тот самый момент, когда она вытянулась до максимально возможного размера и почти дотронулась до неуловимого пёрышка, часы на ратуше начали медленно динь-донить звонкую песню полуденных курантов. При первом куранте Алиса почувствовала, как на её плечо легла чья-то мягкая ладонь. Испугавшись, что за ней пришли псолицейские, девочка сбросила с плеча ладонь и повернулась к стоявшему сзади человеку. Представьте себе её удивление, когда она увидела перед собой вполне нормального мужчину. Этот джентльмен был абсолютно естественным — без всяких животных примесей, хотя под тёмно-синим вельветовым костюмом проступал внушительный живот. Мужчина носил тёмно-синюю вельветовую кепку, и с его плеча на длинном ремне свисала тёмно-синяя вельветовая сумка. Всё в нём было бархатистым и мягким, как вельветовая ткань!