— Постой, приятель. Успокойся. Я все же не думаю, что мы сможем как-то использовать это.
— Умоляю вас, мистер Боулен, выслушайте меня до конца. Это ужасно важно.
Он замолчал, с трудом переводя дыхание. Он вконец разнервничался и, когда говорил, размахивал руками. Его длинное покрасивее лицо горело воодушевлением. Рот его наполнился слюной, и казалось, что и слова, которые он произносил, были мокрыми.
— Теперь вы понимаете, что с помощью особого регулятора, установленного на моей машине и соединяющего «отдел памяти» с «сюжетным отделом», я могу, просто нажав на нужную кнопку, получать любой необходимый мне рассказ в зависимости от направления журнала.
— Понимаю, Найп, понимаю. Все это очень занятно, но зачем все это нужно?
— А вот зачем, мистер Боулен. Возможности рынка ограниченны. Мы должны производить необходимый товар в нужное время. Это чисто деловой подход. Теперь я смотрю на все это с вашей точки зрения — пусть это будет коммерческое предложение.
— Дружище, я никак не могу рассматривать это в качестве коммерческого предложения. Тебе не хуже меня известно, во что обходится создание подобных машин.
— Я это хорошо знаю, сэр. Но, даже учитывая это, я думаю, вы не представляете себе, сколько платят журналы авторам рассказов.
— И сколько же они платят?
— Что-то около двух с половиной тысяч долларов. А в среднем, наверно, около тысячи.
Мистер Боулен подскочил на месте.
— Да. сэр, это так.
— Просто невероятно, Найп. Это же смешно!
— Нет, сэр, это так.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что журналы платят такие деньги всякому, кто… наваляет какой-то там рассказ! О Боже, Найп! Что же это такое? В таком случае все писатели миллионеры!
— Это на самом деле так, мистер Боулен! А тут появляемся мы с пашей машиной. Вы послушайте, сэр, что я вам еще расскажу, я уже все обдумал. В среднем толстые журналы печатают в каждом номере три рассказа. Возьмите пятнадцать самых солидных журналов — те, которые платят больше всего. Некоторые из них выходят раз в месяц, но большинство — еженедельники. Так. Это значит, что каждую педелю у нас будут покупать, скажем, по сорок больших рассказов. Это сорок тысяч долларов. С помощью нашей машины, когда она заработает на полную мощность, мы сможем захватить весь рынок!
— Ты, парень, совсем сошел с ума!
— Нет, сэр, поверьте, то, что я говорю, правда. Неужели вы не понимаете, что мы их завалим одним лишь количеством! За тридцать секунд эта машина может выдавать рассказ в пять тысяч слов, и его тут же можно отсылать. Разве писатели могут состязаться с ней? Скажите, мистер Боулен, могут?
Адольф Найп увидел, как в эту минуту в лице его шефа произошла едва заметная перемена. Глаза его засветились, ноздри расширились, на лице не двигался ни один мускул.
Он быстро продолжал:
— В наше время, мистер Боулен, нельзя особенно полагаться на статью, написанную от руки. Она не выдержит конкуренции в мире массовой продукции, типичном для этой страны, и вы это отлично понимаете. Ковры, стулья, башмаки, кирпичи, посуду, что хотите — все сейчас делает машина. Качество, возможно, стало хуже, по какое это имеет значение? Считаются только со стоимостью производства. А рассказы… рассказы тоже товар, как ковры и стулья, и кому какое дело, каким образом вы их производите, лишь бы они были. Мы будем продавать их оптом, мистер Боулен! И по более низким ценам, чем любой другой писатель этой страны! Мы завоюем рынок!
Мистер Боулен уселся поудобнее. Он наклонился вперед, положил локти на стол и не сводил глаз с говорившего.
— И все же я думаю, что это неосуществимо, Найп.
— Сорок тысяч в педелю! — воскликнул Адольф Найп. — Если даже мы будем брать полцены, то ость двадцать тысяч в неделю, это все равно миллион в год! — И, понизив голос, он добавил: — Вы ведь не зарабатываете миллион в год на компьютерах, мистер Боулен?
— Однако, Найп, ты серьезно думаешь, что их купят?
— Послушайте, мистер Боулен. Кому нужны написанные по заказу рассказы, если можно за полцены купить точно такие же? Это ведь очевидно, не правда ли?
— А как ты будешь их продавать? Кто-то ведь должен быть их автором?
— Мы создадим литературное агентство, через которое и будем распространять их. И придумаем имена мнимым авторам.
— Мне это не нравится, Найп. Все это отдает мошенничеством, тебе так не кажется?
— И вот еще что, мистер Боулен. Как только мы начнем, появятся всевозможные побочные продукты, так же представляющие ценность. Возьмите, скажем, рекламу. Люди, занимающиеся производством пива и тому подобным, платят в наше время большие деньги, если знаменитые писатели позволяют нм использовать свое имя в качестве рекламы. Да что там говорить, мистер Боулен! Все это не детские шалости. Это большой бизнес.