– Добро пожаловать, милый Клим Кириллович, не кончился ли дождь?
– Увы, Елизавета Викентьевна, все моросит, – доктор Коровкин галантно приложился к руке профессорской жены, – хотя я ехал в экипаже самого Астраханкина и вышел сухим из воды.
– А почему ж ваша газета такая мокрая? – подала голос младшая профессорская дочь, темноволосая, синеглазая барышня лет девятнадцати.
– Все неймется нашей сыщице, ищет себе дела, – шутливо заметил профессор, вставая и пожимая руку своему бывшему ученику, а может быть, и будущему зятю. – Вместо того, чтобы прилежно учиться на своих Бестужевских курсах, все мечтает о сыскной карьере. Вы бы вразумили по дружбе Машеньку. Присаживайтесь.
Доктор повиновался и опустился на стул.
– Какая сыскная карьера? – возразила хозяйка дома. – Ее сыскная контора «Господин Икс» вполне сносно обходится без Мурочкиного присутствия. Софрон Ильич Бричкин успешно справляется с обязанностями помощника, Муру не беспокоит. Она все время отдает учебе. Мура, по-моему, Софрон Ильич уже недели две не звонил?
– Даже больше… – Мура обидчиво оттопырила яркую нижнюю губку. – Да и вообще. Все лето прошло, половина осени, а ни одного интересного дела, если не считать кота госпожи Брюховец.
– Этого кота я вспоминаю с неизменным ужасом, – шутливо содрогнулся доктор. – Интересно, сдали ли его хозяйку в психиатрическую лечебницу?
– Но кроме этого кота был еще… – Мура не договорила и прикусила язык.
– Господин Ханопулос Эрос Орестович, – с презрением подхватила ее старшая сестра, высокая, тоненькая блондинка, – ослепительный меценат, жертва хипесницы…
– Он плохо знал историю европейского средневековья, – Мура вздохнула, – а это было очень важно.
– Во всяком случае, – примирила дочерей Елизавета Викентьевна, – его приключения могли бы стать основой хорошего романа. Да, не породила еще земля русская своего Конан Дойла.
– Зато у нас есть русский Шерлок Холмс, – в серых глазах доктора мелькнули лукавые искорки, – король петербургских сыщиков Карл Фрейберг.
– Вот и написал бы кто-нибудь рассказы о его сыскном таланте! – воскликнула профессорская жена.
– Елизавета Викентьевна, – профессор взглянул на супругу поверх очков и, опершись на подлокотники, приподнялся с кресла, – я знаю вашу слабость к бульварным книжонкам, но зачем тратить драгоценную бумагу на всякую дрянь?
– Почему дрянь, папочка? – не согласилась Мура. – Господин Конан Дойл очень хороший писатель. Его читают даже наши профессора и хвалят.
– Конан Дойл, может быть, – уступил профессор, поймав укоризненный взгляд жены, и с задором продолжил: – Но уверен, три четверти нынешних книг можно смело сжечь или закопать, или засыпать ими каналы. А лучше пустить на осушение болот…
– Есть и хорошие книги, – равнодушно возразила Брунгильда, – и ноты нужны.
– Не спорю, не спорю, – сбавил гнев глава семейства, – нужна и научная литература, и популярная, и учебники, и хорошие стихи…..
– Например, стихи Иванова, их недавно господин Брюсов похвалил. – Мура покосилась на Клима Кирилловича, сохраняющего невозмутимое спокойствие.
– Жемчужина в навозной куче, – усмехнулся профессор. – А сколько деревьев погибло из-за потакания низменным вкусам? Лес жаль! Едва научившись читать, народ наш не Белинского и Гоголя с базара несет, а пошлые книжонки…
– Наша Глафира нисколько не испортилась, хотя и читает Пинкертона, – добродушно возразила Елизавета Викентьевна. – Все такая же славная девушка, порядочная, работящая.
Глаша, устанавливая на шестигранном столике поднос с графинчиком мадеры и миндальным печеньем, зарделась и оглянулась на доктора.
– Что вы сейчас читаете, Глафира? – мягко спросил Клим Кириллович, продолжая тискать сложенную газету.
– «Пуговица в уксусе». И там нет ничего против Божеского установления.
– И в «Веселых брюках» тоже все вполне пристойно, – поддержала Глашу хозяйка.
Профессор сердито хмыкнул. Доктор рассмеялся.
– Сейчас в моде новая повесть Конан Дойла. Вы ее не читали, Глаша?
– Нет, она ее не читала, – ответила Елизавета Викентьевна, – но я ее уже купила.
– Что? – профессор задохнулся от возмущения, его рука, потянувшаяся к графинчику, застыла в воздухе. – Захламлять квартиру? – Разливая темную тягучую жидкость по хрустальным рюмкам, он ворчал: – Боюсь, люди будут являться на свет Божий с единственной целью – читать, читать и читать тонны мерзких книжонок. То ли дело в Америке! Солидные господа покупают книги по своей специальности или для подарка детям. Мужчины читают только газеты. Дамы – журналы. Студенты – научную литературу. И все понемножку – христианскую, душеспасительную… Клим Кириллович, попробуйте мадеру, после улицы приятно согревает.
Доктор с благодарностью взял предложенную ему рюмку.
– Вот бы соединить в книжках христианское учение с уголовными расследованиями! – мечтательно протянула Мура, любуясь своим отражением на крышке рояля.
– Кажется, твоя мечта уже осуществилась, – утешила дочь Елизавета Викентьевна. – Новая повесть Конан Дойла называется «Автомобиль Иоанна Крестителя». Я сгораю от нетерпения…
– А потом, Елизавета Викентьевна, и нам с тетушкой Полиной дадите книжку почитать. – Доктор, с улыбкой следивший за профессором, посерьезнел: – Эта книжка связана с реальной смертью. Вот. Одним глазом взглянул.
Мура уставилась на влажную газету с нескрываемым интересом.
– Правда? Клим Кириллович, покажите?
– Даже не хочется. Обидели наши борзописцы уважаемого Карла Ивановича Вирхова.
– И за что же? – расстроилась хозяйка дома.
– Утверждают, что он принял стороннего покойника за господина Короленко. Не знает в лицо известного писателя.
– Что-то мне не верится, – с сомнением протянул профессор, – я, конечно, тоже, если встречу господина Короленко на улице, то не узнаю. Уверен, господина Вирхова ввели в заблуждение.
– Слава Богу, что Владимир Галактионович жив. – Мура перекрестилась. – У меня сердце упало – ведь мне поручено преподнести писателю поздравительный адрес на юбилейном чествовании от бестужевок.
– Вот и читала бы лучше книги Короленко, – проворчал профессор, – а не россказни об английских убийцах.
Мура смутилась.
– Но я все-таки не поняла, – голос Брунгильды Николаевны звучал бесстрастно и певуче, кажется, ее одну нисколько не волновала тема беседы, – а этот сегодняшний покойник, как он связан с новой книгой Конан Дойла?
Клим Кириллович встал, поставил на поднос недопитое вино и заходил по гостиной.
– Покойник читал ее перед смертью. Имя покойника не названо. Да и причина смерти не установлена. Есть подозрение на отравление, найден какой-то каменный котелок, может, с ядовитой солью.
– Карл Иваныч разберется, отправит соль на экспертизу, – быстро проговорила Мура. – Везет же ему. Столько интересных дел.
– Нам пора, поторопись, сестричка, – лениво протянула Брунгильда, не двигаясь с места, она видела боковым зрением, что доктор Коровкин любуется ее стройной фигурой, которую эффектно облегало строгое черное платье с светло-серой меховой оторочкой.
– Лучше б мы о господине Скрябине поговорили, – усмехнулся профессор, – все-таки тебе, дочь, предстоит ответственное выступление. – И, не удержавшись, фыркнул, победоносно оглянувшись на супругу: – Надеюсь, Дарье Осиповой оно тоже понравится…
Чета Муромцевых вышла в прихожую, чтобы проводить молодых людей. Когда суета, связанная с надеванием калош, ботиков, пальто, шляпок закончилась, Глаша отомкнула засовы и распахнула входную дверь. На ее пороге обозначилась насквозь промокшая фигура плотного невысокого мужчины.
– Господин Бричкин! Что случилось?! – воскликнула Елизавета Викентьевна.
– Прошу не беспокоиться. Ничего срочного, – ответил, стуча зубами, помощник Муры. – Я только хотел попросить Марию Николаевну завтра в полдень прибыть в контору.
– У нас есть дело? – пораженная Мура округлила синие глаза.
– Да. И очень важное. Дело о каменном котелке.