— Чего звали? — ни к кому в отдельности не обращаясь, густым басом прогудел Шмель.
— А ты садись, садись, сынок, — ласково пропел старичок, — в ногах правды нету. А звали мы тебя по нашему делу. Зачем это вы гараж у клиента открывали? Вам сказано было — хату брать. А вы кинулись на гараж. Наследили. Нехорошо это, ослушиваться-то.
Шмель сел на подставленный стул, хмуро оглядел эту кампанию, усмехнулся: — Учить взялись? Ну-ну. А мы с вами не посоветовались, значит? Тогда и разбежаться недолго. Мы и сами…
— Куда же побежишь от нас, сынок? Я — Кузьма. Слыхал, небось? От меня никуда не уйдёшь.
Холодок прошёл по спине Шмеля. О жестокости Кузьмы среди воров легенды ходят. И не подумаешь, что он такой хлипкий. Авторитет, значит, не на одной силе держится.
— Зачем мальчонку живым выпустили? Вам сказывали, придушить? А вы? Нехорошо получается, сынка.
— Так вот, батя, — хотел подняться Шмель со стула, но Виталий покачал головой и почему-то показал глазами на хлыща с перстнем.
— Раз не подходим, мы отколемся, — успокоил Кузьму Шмель. — Мы по-вашему работать не можем, видно. Да и брать квартиры — не наше дело. Мы кооперативчик прижмём — сами принесут. А что? Всё так сейчас…
— А с чего это вы так нарядились? На «Леопарде» раскатываете? Покрасоваться захотелось? — спросила строго красотка, и Шмель завёлся.
— Кто вы такие указывать мне? Я без вас обходился и обойдусь! Мы сами работали и будем сами работать дальше.
Шмель поднялся с ленивой грацией сильного зверя.
— Сядьте, Шмелёв, — неожиданно повернулся к нему хлыщ с перстнем. — Вам говорит чего-нибудь кликуха Ректор?
— Авторитет, — уважительно ответил Шмель, с пренебрежением оглядывая хлыща. — Кто о нём не слышал?
— Тогда сядьте. Я — Ректор. Слушайте приказание…
4
Шмелевские парни, один к одному рослые, сильные, уже занервничали. Шмель сказал, что будет не больше пяти минут: «Те хмыри, что навели на Якуба, доли захотели. Я с ними враз разделаюсь». Но прошло уже полчаса, а Шмель сидит на веранде и толкует. Наконец, он попрощался с теми, за столом, и направился к выходу.
Шмель шёл вдоль канала к машине, и всё в нём пело. Сам Ректор, король города, завязался с ними. Под такой рукой не грех и покориться. Ректор своих даже из-под суда вытаскивал не раз, из лагерей вынимал. Завязки у него везде. То-то ребята воспрянут. Ещё бы, быть при Ректоре — высокая честь любому деловому. Но Ректор просил пока своим парням ничего не говорить. «Скажите, не столковались пока, потом как-нибудь поговорю с каждым», посоветовал Ректор.
Шмель сел в машину, на этот раз на заднее сиденье. За рулём Витя, лихач дай Бог какой.
— Что там? — спросил Рафаэль, улыбнувшись полупрезрительно и показав головой на веранду. — Ещё наводка?
— Бери выше, Раф, — только и успел сказать Шмель.
Две машины, одна за другой, ворвались в проулок. Одна сразу проскочила за «Леопарда», другая встала перед носом. Оперы вмиг подскочили к дверцам, распахнули, наставили пистолеты:
— Спокойно, будем стрелять, — приказал старший, беря под прицел Рафаэля.
Шмель, выходя из машины, оказался лицом к каналу. Перед ним всего один опер. И Шмель, не отдавая себе отчёта, боднул его головой в живот, уложил и бросился в канал. Зачем он это сделал, он и сам бы не смог объяснить. Ведь глупо надеяться успеть переплыть канал и скрыться на той стороне. Но он нырнул и бешено загребал, стараясь достичь того берега под водой. Дыханья у него хватит.
Его людей уже повязали и усадили в машины. Это они умеют делать ловко. Дневной город жил своей жизнью и никто не видел происходящего в самом центре.
Капитан Салакаев отправил двоих через мост навстречу Шмелю. Уйти он не сможет. Кучеров стоял, засунув руки в плащик, внимательно наблюдал за происходящим.
Шмель вынырнул у самого берега, подтянулся за стойку веранды, но в это мгновенье раздался негромкий хлопок выстрела, и Шмель рухнул обратно в воду с простреленной головой. Вода окрасилась кровью.
— Быстро за мной! — приказал Салакаев, устремляясь к мосту.
5
Володя сидел поникший, удручённый. Кучеров тоже молчал, чтобы не злить понапрасну Володю.
— Всё, мне надо уходить, — грохнул кулаком по столу Володя. — Я баран, мне нельзя больше работать в угро. Что мне эти трое? Ну осудят их за хранение оружия, дадут по два года. Я главаря их прозевал, а он кое-что знал.
— Понимаете, Володя, я ведь больше всех виноват, — казнился Кучеров, — когда вы брали троих, мне надо было внимательнее смотреть за округ ей. Выстрел был настолько неожиданным, что я вначале подумал, что стрелял кто-то из наших. Хотя не понимал, зачем было стрелять, ведь он бы не ушёл от нас.