- Если человек любит, - мудро рассудил Перегудов, - то какая разница почему да отчего? Пусть себе налюбится спокойно. Тем более что мы со своей помощью уже несколько опоздали. Судя по всему, Муха и сам прекрасно выкрутился.
- И все-таки, - с естественной для творческого человека нелогичностью возразил сам себе Артист. - Лирика лирикой, но хочется быть уверенным, что Муха сам эту гурию выбрал, а не химия, которая в нем гуляет. Да и вообще. Вам не кажется, что в последнее время Муха как бы сторонится нас? В конце концов, одно то, что при всей своей предусмотрительности он понадеялся на почту, вызывает, знаете ли...
- Перестань, - ринулся Боцман на защиту Мухи. - Он вполне нормальный, нет в нем никаких ПТСов. Каждому порой хочется побыть одному. Тем более любовь у него. Оставьте парня в покое!
- А ты как считаешь? - спросил Артист у Дока. - Это случайно не вариант Йоко Оно?
Йоко Оно была той самой возлюбленной Леннона, из-за которой, как считали некогда многие, и распалась уникально дружная и плодовитая четверка "Битлз".
- Знаете... - Док замялся: дружба дружбой, но и привычка хранить врачебную тайну сидела в нем крепко. - О таких вещах заранее точно не скажешь. Я тут перемолвился парой фраз с Мишаниным из "Андромеда". Вы Мишанина тоже знаете, опыта ему не занимать. Так вот он заметил: по Мухе армия и война прошлась, может, даже посильнее, чем по каждому из нас.
- Чепуха, - упрямствовал Боцман. - Нет у него никаких бзиков.
- В том-то и дело, что нет, - подтвердил Док. - А бзики очень помогают жить. Это у нас просто взгляд замылился, мы не замечаем. А Мишанин Муху давно не видел, ему это сразу бросилось в глаза. Все-таки он самый молодой из нас. Самый младший по званию... Плюс рост. Отсюда и некий комплекс "недореализации" способностей.
- Вот любите вы, медики, людей психами выставлять, - пробурчал Боцман. - Какие у Мухи комплексы? Откуда? Да он за дружбу, за любого из нас - что угодно!
- Оттуда! Душа-то у него есть или нет?! - рявкнул Док. Хоть он и врач, которому полагается смиренно принимать людскую тупость, но ведь не просто врач, а военно-полевой хирург. Значит, умел напомнить сослуживцам о своем звании. - Вот из нее, из души, все и проистекает. Законы психологии еще повесомее, чем закон всемирного тяготения. Ты заметь: у каждого из нас нашелся свой личный бзик. У тебя - семья, сыновья. У Пастуха - и семья, и целая деревня на шее. У меня - бывшая жена и реабилитационный центр. У Артиста - его театральные аферы, которые стоят всех бывших и настоящих жен, вместе взятых... А у Мухи что? Только он сам. Агентство еще толком не раскрутилось. К тому же он, как многие наши мужики, обращение за помощью в душевных делах считает слабостью. Вот и старается решить свои проблемы сам. В одиночку.
- Вот и дайте ему такую возможность, - угрюмо пробурчал Боцман. Человек хочет сам в себе разобраться. Да еще и любовь тут... Чего влезать-то?
Пастух почувствовал, что диспут друзей заходит в тупик, и сказал:
- Любовь - это, конечно, святое. Но Муха кое-чего не знает. Здесь ведь не только его личные проблемы. А он не знает, что каким-то боком его приключения имеют отношение и к УПСМ, и к Голубкову, и даже к Грузии.
- И почта! - поддержал командира Артист. - Ты посмотри: письмо Мухи к Пастуху хрен знает где бродило столько времени; посылка к Доку - тоже... С пейджерами сплошная липа... Случайности? Что-то не верится...
Иногда и неверные в деталях предпосылки помогают прийти к верным выводам.
- Короче, так... - выслушав всех, резюмировал Пастух. - Это как день рождения, знаете? На него не приглашают. Друзья сами знают и сами приходят, незваными. Медовому месяцу Мухи мы мешать не станем, но все-таки за ним присмотрим.
- Но, ребята, в таких делах надо быть очень и очень тактичными, прервал Док. Пастух кивнул согласно.
- Док прав: очень и очень тактично.
Так и решили.
Сложнее оказалось решить, что делать с Гномом и его экспериментами. Артист предлагал заложить его Голубкову, Боцман хотел по-тихому разорить его гнездо, ликвидировав саму возможность продолжать эксперименты на людях. Пастух попросил Дока подробнее высказать свое мнение. А тот чуть ли не в молитвенный экстаз впадал, говоря о достижениях Полянкина и о перспективах его работы:
- Вы не представляете, ребята, как это грандиозно! Конечно, это только начало. Но перспективы! Вот представьте: принял таблетку и потом за полгода запомнил университетский курс на всю жизнь. Да какой там полгода - месяц! Или с моими инвалидами. Ведь большинство из них просто позволили себе внушить, что они - калеки, а следовательно, им все должны помогать. Нянчить. А тут таблетка, внушение, что ты не обрубок, а полноценная талантливая личность, и - готово! Человек уже не успокоится, пока не найдет свое дело в жизни. Грандиозно.
- Ага, а потом тебе капнули в водопровод, - подхватил Артист, - и передали по радио: голосуй за старого маразматика! Или за того, кого он назовет. И ты вприпрыжку помчишься. Да что там "голосуй". Скажут мать родную убить - убьешь. И ребенка убьешь. По чужим-то детям мы и так уже пуляем. Что, нет?
- Да, конечно. Но ведь это всегда так, за все научные достижения приходится платить. - Глаза Дока помрачнели. - Из любого лекарства можно сделать яд или оружие. Что ж теперь, аптеки закрывать?
- Не понимаю я тебя, - удивился Боцман. - Ты же врач, а такое оправдываешь?
- Ты не меня, - косо улыбнулся Перегудов, - ты прогресса не понимаешь. Каждый, в ком ожил талант, фанатичен. И вообще - только чрезмерное плодотворно. Живя и работая "от сих до сих", открытий не сделаешь. И вообще - люди все время изобретают то, что умнее их. Что требует ума и совести при использовании. Поэтому и развиваемся.
- Доразвивались уже, - буркнул Боцман. - Вам дай волю, так вы все переиначите. Вот от таких фанатиков прогресса все беды и идут, если хочешь знать.
- И все радости тоже, - напомнил Перегудов. - Вот представь... Человек берет волос из бороды - рыжей причем, - подсоединяет к нему провода и хочет сделать из этого источник света. Кто он?
- Мудак, - самокритично покраснел Хохлов, вспомнив бедную болонку, ставшую жертвой людских страстишек.
- Нет. Это Томас Эдисон. Великий изобретатель. И он сделал-таки прекрасную лампочку после шести тысяч опытов. И ты ею до сих пор пользуешься. Вряд ли ты захочешь отказаться от лампочки только потому, что, изобретая ее, Эдисон чудаковал... Знаешь, великие люди часто кажутся сумасшедшими или аморальными. Вот, - глаза Дока хитро замерцали, представь: человек берет труп, замораживает его, потом пилит на дольки, как колбасу. Кто это?
- Это уж точно мудак! - убежденно отрезал Боцман.
- Какой ты грубый, - хмыкнул Артист, - и однообразный. Это маньяк.
- Это великий русский хирург Пирогов, - объявил Док. - Он основал "ледовую хирургию". Сидел в морге, сам замерзал, но срисовывал тщательно каждый такой разрез. Его анатомический атлас до сих пор - вершина. Кстати, он и вам, ретроградам, жизни спас. И многим еще спасет, хотя многие современники считали Пирогова чуть ли не святотатцем.
- А зачем он замораживал-то? - осторожно спросил впечатленный Артист.
- А как еще? Если просто так разрезать - расплывается все.
- Ладно, подождем, когда Муха выйдет из "запоя", - предложил Пастухов. - Потом с ним и посоветуемся, что делать с Полянкиным. Ведь Муха у него был, а мы-то нет.
Так и порешили, не подозревая, что с Полянкиным им придется познакомиться задолго до встречи с Олегом...
Боцман, один раз уже проворонивший неприятности с другом, был полон раскаяния. Он наблюдал за Мухой с предельной осторожностью, но неусыпно. Деятельность Олега, возобновившего контакты со своим давним знакомым по рынку на "Спортивной" Шмелевым, показалась Боцману странной. А когда выяснилось, что кроме Боцмана за Мухой и Шмелевым следят, по меньшей мере, еще две группы, он поднял тревогу. Но было поздно. Муха отправился в район Абрамцево и там опять исчез. А самое настораживающее заключалось в том, что его богато одаренная подруга исчезла тоже.
Пришлось ребятам нарушить неприкосновенность любовного гнездышка. Конечно, тайники и ловушки Муха наловчился делать мастерски. Но одна из Особенностей его мастерства в этом деле заключалась в том, что для его боевых друзей все эти хитрости загадки не представляли. Тем более что Муха, хоть его "ушли в запас", первейшую заповедь разведчика: обеспечить друзей информацией, чтобы им не пришлось вслед за тобой блуждать в потемках, - не забыл.