— Мне нужна твоя помощь, — улыбаться в ответ я не стал. — Это важно.
Блеск золотых коронок исчез, когда Розовый стер с губ улыбку. Несмешно переваливаясь на кривых ногах, он вышел навстречу. Маленький, с коричневой кожей, Розовый напоминает злобного циркового лепрекона. Впечатление усиливается от дорогого фиолетового костюма с жемчужными запонками и серебряными нитями.
— В чем дело? На тебя кто-то наехал? Я порву его своими короткими руками! Никто не смеет обижать моих друзей! Когда я увидел тебя впервые, Пит, во мне будто взорвался цветной апельсин, забрызгав мое сердце ласковыми каплями предсеменной жидкости! Это было невероятно, вычурно…
— Хватит, — поспешно оборвал я, чувствуя, как в голове начинается каша от словесного потока. — Розовый, это серьезно.
Именно за такую манеру общения он и получил прозвище «Розовый». Кто в прошлом рискнул назвать его «голубым» — до настоящего не дожил.
— …ослепительно и охренительно! Словно эрекция после сотни лет импотенции! Как секс с…
— Розовый, — повысил голос я, сильно рискуя оказаться в числе жертв скупщика, — у меня мало времени. Дело серьезное.
— Ах, Пит, ты ранишь меня, — заломил руки карлик, но уже на тон тише. — Ты совершаешь насилие над душой художника!
В молчании я бросил пластиковый мешок на пол.
— Мне нужны твои спецы, друг.
Двумя мизинцами Розовый раздвинул края пакета. Вопреки моим ожиданиям, выражение его лица не изменилось. Только голос высушила деловитость:
— Взломать?
— Расшифровать и воспроизвести данные из его памяти.
Карлик вздохнул, покосился на Айко, умудрившись взглянуть сверху вниз.
— Это по твоей части, начинай работу.
Японка кивнула, я а добавил:
— Это срочно.
С пластиковым шорохом Айко подхватила пакет, на полу остались черные капли искусственной крови, и вышла.
— Ты бы поаккуратней с этой кошечкой, мальчик, — Розовый кивком указал на закрывшуюся за Айко дверь. — Японки, понимаешь? Я хочу сказать, что это вежливая нация. До неприличия вежливая, аж противно. Сделаешь что-нибудь не так, ноги, например, на стол забросишь, а она тебе ни слова не скажет. Молча яйца отрежет.
— Спасибо за беспокойство, — я кисло улыбнулся. — Но…
— Кроме того, она мой лучший техник. Хоть и работает у меня недавно, но я не хочу терять специалистов.
— Да при чем здесь я?
— Думаешь, я не вижу, как она на тебя смотрит, а? Хвост набок кладет, едва ты появляешься.
На этот раз я промолчал, а Розовый безо всякого перехода спросил:
— Давно ты вляпался в это дерьмо?
— Ты об ассасине?
— А ты еще во что-нибудь вляпался?
— Давно. Но пока я успешно справлялся.
Розовый взглянул странно, но промолчал.
Я уже хотел выйти, как он проговорил в задумчивости:
— Конечно, мальчик, это твои дела, но только до тех пор, пока они не пересекаются с моими. Я хочу сказать, что наемные убийцы из лабораторий корпораций мне здесь не нужны, понимаешь?
— Еще бы.
Розовый в молчании доковылял к столу.
— Сколько у тебя времени?
— Понятия не имею. Все ответы в голове этого урода. Я ничего не знаю.
Если я и слукавил, то лишь самую малость. Думаю, знать Розовому про мои «теплые» отношения с «Новой надеждой» не обязательно. Хватит и того, что для меня визит убийц корпораций так же нежелателен, как и для карлика. Я-то надеялся, что избавился от ищеек «Новой надежды» еще давно…
Прежде чем ответить, Розовый кончиком языка облизал край сигариллы, ткнул в горку кокаина на столе и закурил. По кабинету потек сладковато-прохладный запах.
— Понятно. Выпьешь? — осведомился Розовый уже чуть отстраненно.
Его взгляд обшаривал нижний зал, где ремонтники выкладывали на пол части механизмов.
Я покачал головой:
— Нет. Мне нужно побыть одному.
Розовый кивнул. Когда я выходил, вслед донеслось:
— Говорят, что в башке у этих тварей может быть все что угодно: взрывчатка, «черный ящик», биософт. Будем надеяться, что у этого нет передатчика, понимаешь? Я хочу сказать, что в этом случае нам всем придется туго.