— Но…
— Что «но»? — спросил он устало. — Ну вот что?
— Ты ведь сам говорил, что мир движется к тотальному контролю? Это что, хорошо?
— А что плохого? Мир движется, миру видней.
— Миром управляют люди.
— Ой ли?
— Тебе нужны примеры?
Он поднял бровь:
— А давай.
— Главы корпораций.
— Главы корпораций, — отозвался Дикарь. — Они управляют не миром. Всего лишь людьми.
Кажется, что у него готовы ответы на любой довод. Подумав, я бросил последний:
— А Евгений Калугин? Он изменил мир.
Дикарь нахмурился.
— Ты прости, конечно, но ничего он не менял. Он просто создал то, к чему люди шли почти век — виртуальность. Кроме того, Сеть после Калугина неоднократно дорабатывали, видоизменяли, редактировали. И делали это не сразу, с оглядкой. Понимаешь? Два ключевых момента: мир сам к этому шел и — Сеть менялась. Она не стала воплощением мечтаний Калугина, нет.
Я усмехнулся:
— Ты говоришь об этом так, словно Сеть — некое разумное существо.
— Скорее «сущность», — поправил Дикарь. — Некая разумная сущность, пусть и в своем рудиментарном состоянии. Конгломерат жизней и разумов, еще не осознавший себя полностью. Она пока учится.
Надо же, а Дикарь, оказывается, верит в матрицу. Я слышал о подобных идеях, но никогда не вдавался в подробности, слишком отдают тяжелой наркотой и шизиками.
— В любом случае, — вздохнул я. — Правды мы пока не знаем.
— А жаль, — повторил мой вздох Дикарь. — Кто-то сказал, что правда сделает нас свободными.
— А еще кое-кто говорил, — язвительно буркнул я, — что половина человеческих проблем исчезнет, если мы будем называть вещи своими именами.
— Это ты к чему?
— Да так, к вопросу об одном хакере, сначала борющемся за свободу, а потом восхваляющего корпорации и тотальный контроль…
Дикарю не понравилось упоминание его прошлого и логического провала в словах. Оглянулся на виртуальное кресло, буркнул мрачно:
— Мне работать пора, ребята уже заканчивают расшифровку архивов. Сейчас будем забирать «Ифритов». Хочешь со мной?
— Я больше не ныряю в Сеть, — уронил я невинно.
Дикарь удивился:
— Почему? Как можно не нырять в Сеть? Это же базовая потребность человека! Так ООН постановило.
Я уже собрался было соврать, но тут сбоку подобрался паренек, протянул плаксиво:
— Артем Юрьевич, снова не пашет прога! Там какая-то ошибка…
Дикарь побагровел, рявкнул люто:
— Ошибка в твоем ДНК, придурок!
Пока он объяснял что-то непутевому программисту, я разглядывал его виртуальное кресло. Наверное, только для одного меня оно не кажется всего лишь ультрасовременным девайсом. Я вижу это неким порталом в другие миры. В настоящие, не нарисованные, в которых я родился и жил. И в то же время это мой последний выход. Средство окончательного побега. Если в Сети от «Новой надежды» еще можно спрятаться. Вариант Дикаря, о работе на корпорацию, я даже не рассматриваю. Если Терехин каким-то чудом и сдержит слово, то настоящие начальники (кто там сейчас во главе?) ни за что не оставят меня в покое. Так что, пока есть возможность, нужно забирать Алису и валить отсюда к чертовой матери. Даже еще дальше, куда-нибудь, где мне смогут создать новое тело. Этот вариант теперь самый правдоподобный, особенно с учетом удачных опытов Януса Карта с конструктами…
Программист закивал быстро, из-под начальственного гнева его как ветром сдуло. А Дикарь, кивнув мне, взялся за шлем и полез в кресло. Оно жалобно застонало под его слонячьим весом.
Я подошел ближе, спросил:
— Ты уверен, что там действительно «Ифриты»?
Он буркнул рассеянно:
— На все сто. Я их создавал, парень.
— Ну, как знаешь.
Пару минут хакер набирал на клавиатуре команды, потом компьютер спросил с важностью:
— Виртуальная сессия подготовлена. Запускать программу?
На шлеме Дикаря обозначились семь экранов, он повозился в кресле, дал отмашку:
— Запускай.
— Осторожнее там, — шепнул я, но, как и следовало ожидать, Дикарь меня не услышал.
После почти незаметной судороги его тело расслабилось. Бывший хакер заглянул в кроличью нору…
2
Врачей нашел без подсказок, в крохотном помещении, похожем на архив. Эскулапы курили и травили друг другу байки из профессиональной деятельности. Услышав уже окончание рассказа, у меня мурашки пошли по спине. Хоть и нравятся мне врачи, хорошая профессия, но вот их специфического чувства юмора не пойму никогда. В этом плане я законченный гуманитарий. Привык относиться к телу человеческому как к сосуду с душой, а не как к мешку с костями и органами.