У Аркадия лучше получалось шариться по чужим домам, поэтому он поставил чайник. Я развалился на табуретке, обнимая бутылку. Хотел налить себе выпить, но обнаружил только сервиз с китайскими журавликами, выполненный из такого хрупкого фарфора, что страшно было к нему прикасаться. Пришлось пить из бутылки.
Рядом с раковиной стояла гора грязной посуды. Аркадий будто машинально начал мыть ее, вот как он привык помогать людям. Таким он хорошим был, у меня сердце аж сжалось еще сильнее, чем, если бы я с ним не был в контрах. Это мне следовало приняться за уборку, все-таки ухо нужно было Жене. Хотя я уже знал почти наверняка, что я не смогу этого с Павлом сделать. Он уже показался мне симпатичным человеком, а это я еще не начал думать о гуманности поступка.
Павел принес коробку с колбами с каким-то золотистым содержимым. Я пригляделся — что-то сказочное, будто кристаллы золота, измазанные пыльцой. Вот это было круто, будь у меня такая штука, я бы тоже поверил во все, что угодно.
— Ого, что это?
— Благодаря капсулам я могу перемещаться во времени. Трогай осторожнее, если их разбить, они возгорятся! А еще они немного радиоактивны, но не слишком сильно!
Голос у него был добрым, даже каким-то восторженным. Я решил не трогать эту красивую штуку.
Аркадий нашел какие-то более приемлемые для нас чашки и разлил чай.
— Меня можно назвать волшебником, — начал Павел, — и у меня есть способность путешествовать во времени. Это досталось мне от матери, а мой отец вообще из Новгородских князей десятого века. Мое отчество Ярополкович, если вам это может сказать о чем-то, да. Знаете, таким, как я, запрещается заводить романы с людьми не своего времени, но перед настоящей любовью не всякий может устоять. Нет-нет, не подумайте, это запрещено не потому, что можно изменить ход истории, все уже предрешено до нас. То есть, представьте, вы путешествуете во времени и вдруг убили там человека, скажем, Гитлера, это многие пытались. Вы действительно это сделали, но выходит так, что общественности это подано, как самоубийство. А до этого пытайся-не пытайся, все равно не выйдет, то ты вдруг промажешь, а то и вообще пропитаешься жалостью к человечку. Неизбежность истории! Поэтому романы заводить не рекомендуется, чтобы сам путешественник не грустил. Если суждено вам быть вместе, то ты можешь хоть каждый раз возвращаться в свой любимый десятый век, а коли нет, то обязательно что-нибудь случится — забудешь алгоритм перемещения в этот момент, или вообще кристаллы выйдут из строя.
Он потряс ампулы, золотые конструкции начали плавиться от тепла его рук, чудо из чудес. Мне нравилась его история. Я, конечно, предпочитал не верить в судьбу, хотелось самому быть ее творцом, но лил он свой рассказ соловьем.
—Своруешь алмаз какой из прошлого — так значит он его владельцу больше не понадобится, утеряется. А если и будет необходимость в нем, то, значит, он у тебя в момент перемещения выскользнет из ручки. Вы поняли суть, да?
Мы с Аркадием одновременно закивали, а, когда Павел нагнулся к кружке отхлебнуть чайку, переглянулись.
Как это дивно, Аркаш, да, Жень, просто предел. Мы поняли друг друга, давай мириться? Ни за что.
— Я-то сам не заводил романов, хотя многих женщин любил. Не меньше, чем мужчин, правда. Нет, молодежь, не нужно мне ваших шуток, я люблю почти всякого человека, каждого стараюсь понять, даже самого плохенького. Иногда так увлекусь человеком, думаю, как же ты, бедняга, пришел к такой жизни? Или как ты, простачок, стал героем? Тогда я пытаюсь вернуться еще раньше в его прошлое, пока он был юным или ребенком, посмотреть, как же вела его история к этому моменту. Такую психологическую работу можно было бы проделать, не представляете! Чем больше узнаю людей, тем больше их люблю!
Ой, вот этого не надо. Значит, Павел у нас святоша, таких людей нельзя задевать.
Как и любых других, Женя, в самом деле, что такое. Сам же себе это доказал.
А может ему мучеником хочется побыть? Вряд ли. Я посмотрел на Аркадия, мол, в своем ли он уме, а он даже растерялся, будто сам не ожидал такого от Павла.
— Я нашел у себя другую частую проблему путешественников, я стал слишком мало внимания уделять реальному миру. Мне бы только полетать, мир посмотреть, с великими людьми познакомиться. Где я только не был, воздухом каких времен не дышал! — Павел постучал пальцем по тоненькому фарфору, — Один раз даже чумой заболел! Вот страху набрались наши врачи.
Он рассмеялся, как над давней забавной историей. Я себе это представил: противочумные костюмы, изолированный бокс, выяснение всех его контактов и просмотр загранпаспорта.