— Извини, знаю, ты не любишь эти истории, но расскажи про пальцы, — вмешался Аркадий. Хотел, значит, показать мне, какой Павел чокнутый, а то вдруг я не верю.
— А, пальцы. Это побочный эффект перемещения, иногда возвращаешься не полностью, если кристаллы плохо расставить. Вот недавно так хотел посмотреть свадьбу своей племянницы, которую пропустил, потому что погружался к коралловым рифам вместе с Кусто, что от волнения сместил кристалл. Ба-бах, и перемещаюсь встречать свадебный лимузин с окровавленным пальцем. А мне Настенька еще до этого говорила, дядя Паша, что вы в бинтах в ресторане сидели, а я и не понял, что так будет. Так удивительно складывается жизнь!
Павел погрузился в свои воспоминания, замолчал, думал о чем-то хорошем.
А вы слышите голоса? Женский или мужской голос в голове? Хорошую историю он представил себе, даже несмотря на то, что резанул себе пальцы перед свадьбой племянницы.
— Вижу, не верите мне, молодые люди. Что ж, так вышло, что современное поколение я понимаю даже меньше юношей старше меня по году рождения. Знаете, когда такие перспективы, все больше хочется общаться с кем-то интересным для тебя, вычурным чопорным англичанином времен Виктории или шаманом майя из Канульского царства. А вот поглядишь, и современные молодые люди кажутся необычными. Расскажите-ка мне что-нибудь о себе.
Он кивнул в мою сторону.
— Ну, я учусь на программиста, работаю санитаром, рисую комикс, — как-то растерянно сказал я. Учреждение, в котором я работал, я не стал называть перед Павлом. Не любил такие вопросы, если не хочется рассказывать всю свою жизнь, то и ответить нечего. Вся концентрация на специальность.
— Значит, тебя ко мне Аркадий привел, чтобы ты набрался историй для комикса?
Я неопределенно кивнул. Вроде бы и так, да не совсем.
— А знаете, давайте на чистоту: я пришел отрезать у вас ухо!
Мы, конечно, все втроем, мягко говоря, удивились от такого заявления. Не то чтобы это была информация, которую запрещалось кому-то говорить, но мы не распространялись все равно. Кто поверит в такое?
— Не ожидал. А зачем?
— Да мы как-то наткнулись на ведьму, которая потребовала от нас мочку уха безумца.
И я рассказал всю историю, даже вывалил на него все свои метания. Случайный слушатель мог узнать даже про мою гордость с отцом. Под конец я совсем расчувствовался и стал говорить вприхлебку с абсентом.
— Понимаешь, из моей ситуации нет выхода. Если бы можно было найти решение, которое спасло бы меня, но никому не навредило. Чтобы всем было хорошо, никто не страдал. Аркадий, ну как там это?
— Этика ненасилия — единственный возможный путь к справедливости. Я думал, что смогу идти по этому пути, что это не просто красивая утопичная мечта, и что даже принимать насилие, как данность, а не желанное состояние, это трусость. Но твоя ситуация разбила все мои принципы в пух и прах.
— Опять он перевел все стрелки на себя, но ты понял, Павел?
Мы так и не выразили, сколько добра мне хотелось отдать людям вместо того, чтобы их калечить, но общую суть, что мы хотим только хорошего, Павел должен был уловить. Он активно кивал, пока мы говорили, все ему нравилось.
— Вот бы отрезать ухо тому, кто все равно его лишится. Как ты вот говорил про смерть Гитлера. Хотя раз ничего не изменить, если я отрежу тебе ухо, это, значит, все равно бы так сложилось, вне зависимости от моих душевных метаний.
— Это плохая мысль.
— Действительно.
А свою мысль я начинал терять. Вот это быстро я пьянел сегодня, наверное, во всем были виноваты мои отчаяние и ошалелость, как выразился Аркаша. Он потянул ко мне руку, мне захотелось по-детски так стукнуть его по ладони, но я милостиво отдал ему зеленую бутылочку.
В первую очередь Ван Гог ассоциируется с голубым и желтым цветами, почему производители сделали зеленую этикетку! Я вдруг стал таким возмущенным, захотелось написать об этом в интернете, чтобы ругаться с теми, кто утверждает, что этот цвет подобран под содержимое, а не под название.
А после этой вспышки мне пришла гениальная идея.
— Вот ты, Павел, говоришь ничего не исправить. Взять, к примеру, Ван Гога. Ты бы не смог исправить то, что он отхерачил себе ухо, разве что мог бы сам отрезать его. Но вот можно же потом забрать его ухо из прошлого? Зачем оно ему? А меня бы спасло. Вот чудо было бы, а?
Мне хотелось добавить: жаль ты шизофреник, а не волшебник, но уж слишком мне нравился этот дед. Я даже думал, а вдруг он просто фантазер, истерическое расстройство, может.
— Это можно устроить, Господи!
Павел достал из кармана своих стариковских брюк восьмой айфон и стал искать в нем какую-то информацию. Он точно вошел в интернет! Какой свежий ум.