Converse, потом мы купались в сладкой реке, русло которой привело в заросший кресс-салатом грот, мы ели его прямо со стен, перед тем как, переполнившись желаниями, вернуться в лицей. Когда меня везут в машине, я разглядываю, как поднимаются и опускаются провода линий электропередачи, словно гроздья маршмеллоу в конфетном магазине. Я нахожу природу менее гостеприимной, чем город. Меня скорее заинтересует строящийся дом, нежели минималистическая скульптура, поскольку из-за случайности своего к нему интереса я чувствую себя скорее автором, чем зрителем «произведения». Один из моих друзей напевал первые слова припева по-английски, а дальше переходил на звукоподражание, ибо ничего более не понимал. Когда я был маленьким, мне постоянно снился один и тот же кошмар: исчезла сила тяготения, человечество рассеивается, мои родные и близкие удаляются без всякой надежды на возвращение, каждый оказывается центром бесконечно расширяющегося мира. Пусть это и тот еще подарок, я все-таки благодарен своим родителям, что они дали мне жизнь. Когда я растягиваюсь на траве, я вспоминаю о головокружении, которое испытывал в шесть лет, когда, вытянувшись на траве, представлял себе, как, если тяготение исчезнет, упаду в небо. Начальное и среднее образование я получал в коллеже из железобетона, который мы с друзьями прозвали «Блокгаузом», чем и объясняется, что лишь спустя многие годы я смог с удовольствием рассматривать конструкции из этого материала. У меня есть пара друзей, которая забавляется в постели игрой, выдумывая правдоподобные имена голливудских актрис и актеров, не знаю, что у них фигурирует в качестве вознаграждения и наказания. Я лучше рисую с закрытыми глазами, чем с открытыми. В поезде я как-то рассматривал седые волосы сидящего передо мной пассажира, они возвышались над подголовником, как абстрактный меховой шар. Когда солнце садится в море, я стараюсь не смотреть на дорожку отражения, связывающую меня с ним. Я редко поднимался на борт прогулочного катера. Я не катался на водном мотоцикле. Я умею управлять шверботом или катамараном. На корабле я совершил с друзьями двухнедельный круиз вокруг Бретани, у меня в памяти остались долгие, но совершенно не скучные дни, хотя все, что мы делали,— это дожидались очередной остановки. Я не приспособлен к сидениям в общественных местах, они для меня слишком малы, это мешает мне получать удовольствие в кино или театре и делает неудобными путешествия. Мне хотелось бы общаться, не пользуясь словами или жестами, а внезапно воспринимать все содержимое мозга моих собеседников, на манер фотографии. Когда я смотрел из окна поезда на Гарлем, мне пришла в голову фраза: «Это не земля обетованная». У меня нет ни охотничьей лицензии, ни разрешения на ношение оружия. Несмотря на заурядность пищи и ее сравнительную дороговизну, я обедаю в кафетериях художественных центров, их минималистическая обстановка, яркое освещение и память о только что увиденных произведениях компенсируют безликость этих мест. На момент, когда я пишу эти слова, мне исполнилось тридцать девять лет. Я видел картину Дэмьена Херста, озаглавленную «Армагеддон», сделанную из тысяч мух, наклеенных на полотно в несколько квадратных метров. Пиво я в основном пью в других странах, а не во Франции. У меня более длинное, чем в среднем, туловище. У меня мощные ноги. У меня тонкие, но сильные пальцы. Я умею щелкать пальцами, даже пальцами ног. С пятнадцати лет я не вырос ни на сантиметр, но вес мой не остался прежним. У меня голубые глаза, рыжеватые волосы, рыжая растительность на подбородке, торсе и лобке. Летом мои веснушки расползаются по всему телу, так что кажется, что я загорел. Я не грызу ногти, а стригу их раз в неделю. Я не ношу розовых рубашек. Я не пью виски. Иногда без особого удовольствия пью водку. Я пью кальвадос. Пью смесь кальвадоса и кассиса, рецепт, унаследованный от того дедушки, которого я не знал. Я не прошел следующие курсы, перечисленные в американской брошюре The Learning Annex: «Как преуспеть в Голливуде», «Как стать личным помощником знаменитости, заработать много денег и путешествовать по всему свету с богатыми и могущественными персонами», «Как говорить о чем угодно кому угодно», «Как заработать денег на специальных мероприятиях и в свадебной сфере», «Как открыть свою химчистку», «Как использовать гипноз для повышения продаж», «Как стать заклинателем дождя», «Как рисовать при помощи правого полушария мозга», «Как за один вечер приготовить диетические и недорогие блюда на две недели», «Как научиться читать ноты за один вечер», «Как обратить процесс старения при помощи акупрессуры», «Как разговаривать со своей кошкой», «Как за один вечер развить фотографическую память», «Как не откладывая победить откладывание», «Как получить послания с того света». Иногда я говорю себе, что, если бы я врал, все было бы гораздо проще, и не только для меня. Я практически не пользуюсь спичками, даже газ по возможности зажигаю зажигалкой. Я не смог бы работать в сфере финансов, бухгалтерского учета, информатики, научных исследований, но мог бы работать на экологическую партию, в гуманитарной организации, в издательстве или художественном учреждении, Я разглядываю географические карты ради удовольствия, но мне случалось рассматривать дорожные карты, готовясь к путешествию. На географических картах я для начала рассматриваю морские побережья, где легче всего прочесть надписи, затем продвигаюсь вглубь суши, не следуя какому-либо определенному маршруту, ведомый единственно прихотливым движением своих глаз. Я ношу свитера на молнии, которую можно открывать и закрывать в зависимости от температуры. Когда я был маленьким, я был убежден, что на земле у меня есть двойник, он того же возраста, с таким же телом, с теми же чувствами, что и я, но с другими родителями и с другой историей, так как обитает на другом краю планеты, я знал, что у меня мало шансов с ним встретиться, но все же верил в чудо. Я поссорился с одним очень близким другом, потому что он несколько дней отказывался прийти, чтобы помочь наладить компьютер, который мне продал. Я не сужу о стране по качеству ее телевизионных программ. Отпуск в Нью-Йорке утомил меня больше, чем работа в Сан-Франциско. Первые выставленные мной картины представляли собой огромные полотна, по которым я разливал сверху вниз краски, вкупе с простыми геометрическими формами, исполненными из смеси красок и песка в цветовой гамме земли или окислившихся металлов, эта выставка проходила на протяжении трех дней в июле 1993 года в галерее моего дяди, я продал основную часть выставленного, оставшееся за недостатком места пришлось уничтожить. Я занимался живописью с 1991 по 1996 год. Я выполнил пятьсот картин, около шестидесяти из них продал, сотня сложена в подсобных помещениях дома в департаменте Крез, остальное сжег. То ли потому, что мне надоело их видеть, то ли из-за нехватки места, но я испытал большое облегчение, когда сжег свои картины. Меня ведет по жизни скорее принцип удовольствия, чем принцип реальности, хотя я чаще сталкиваюсь с реальностью, чем с удовольствием. Будучи художником и писателем, я могу, сам того не замечая, сойти с ума: мне потакают в моей эксцентричности, поскольку я работаю в одиночку, никто не проверяет, что я делаю, потребуется определенное время, чтобы мое окружение наконец поняло, что я перешел на другую сторону, и при случае дало бы мне об этом знать. Иногда я задаюсь вопросом, чем я, собственно, занимаюсь, искусством или всего лишь художественной терапией. Когда мне было около пятнадцати, я купил две книжицы из серии «Что я знаю?», одна об искусстве, другая о безумии, и по сей день две эти темы волнуют меня больше всего. Я шесть раз начинал читать «Толкование сновидений» и, не знаю почему, всякий раз останавливался. Когда я был маленьким, я понарошку пугался, представляя, как кто-то (но кто?) заставляет меня провести ногтем по кузову автомобиля моего отца. Перспектива долгой пешей прогулки по горам вызывает у меня солнечным утром восторг. Я прощаю, я даже способен забыть то зло, которое мне причинили, но с трудом прощаю, когда не прощают меня. Мне понятнее наказание, нежели месть. Меня волнуют проблемы морали. Я не понимаю, когда проблемы морали отметаются — из дендизма или из-за предполагаемой широты натуры,— однако моралисты кажутся мне печальными и реакционными. Я побывал в двадцати двух странах, это Франция, Англия, Швейцария, Германия, Испания, Италия, Соединенные Штаты, Португалия, Таиланд, Китай, Россия, Финляндия, Нидерланды, Греция, Люксембург, Бельгия, Польша, Чехословакия, Венгрия, Гонконг, Макао, Индия. Наибольшее впечатление на меня произвели Индия, по которой я путешествовал вне реальности, и Соединенные Штаты, по которым я путешествовал в фильмах. Моя нога не ступала на Австралийский и Африканский континенты. За ужином я не актер, не следует рассчитывать, что я стану центром беседы, но из меня получается хороший зритель, я смеюсь, удивляюсь, задаю вопросы. За обедом я могу быть и актером, если помимо меня за столом один-два человека, это мой общественный максимум. За завтраком я один, даже если нахожусь с кем-то. Утром мне нужно ж