Ты заранее продумал свой конец. По сценарию твое тело должны были обнаружить сразу после смерти. Ты не хотел, чтобы оно пролежало несколько дней, разлагаясь, и его обнаружили траченным порчей, как тело всеми забытого отщепенца. Ты учинил насилие над своим живым телом, но не хотел, чтобы на мертвом обнаружили следы других повреждений, кроме причиненных тобой. Ты сделал все, чтобы предстать перед женой и теми, кто придет за твоим телом, таким, каким задумал.
Когда собеседник был близким знакомым, ты говорил мало, но точно и страстно. Ты не отличался светскостью. Не подходил на вечеринке к незнакомцам, чтобы завязать разговор. Ты общался с новыми людьми, если они сами к тебе обращались. Ты, однако же, умел вести диалог с кем угодно, но предпочитал режиму утверждения режим вопроса. Ты мог без конца слушать, как кто-то отвечает на твои вопросы или как небольшая компания обсуждает поднятую тобой тему. Поскольку ты не любил говорить на людях о себе, вопросы позволяли тебе спрятаться за выслушиванием.
Ночью ты воспринимал течение времени не так остро. Мирские обязанности оказывались отложенными на завтра. За невозможностью предпринять какое бы то ни было общественно значимое действие уже ничто не отвлекало тебя от самого себя. Ты впадал в созерцательность, не ощущая ни вины, ни других ограничений, помимо усталости.
Когда тебя донимала бессонница, за сомкнутыми веками упразднялось время и у тебя в мозгу с размеренностью часового механизма вращались по кругу мысли и сценарии. Как взрослый разглядывает манеж для малышей, ты наблюдал за круговертью своих фантазий. С ними в твое сознание возвращались вытесненные воспоминания, которые исчезали в тот момент, когда ты их узнавал, и появлялись вновь на следующем витке, прежде чем снова исчезнуть. Сцены разворачивались перед тобой как в фильме, пассивным зрителем которого ты был. Из-за своей повторяемости действия утрачивали всякое значение. Ты не мог сказать, ни сколько времени они длились, ни сколько раз ты успел их просмотреть. Ты не зажигал свет, чтобы узнать, который час, но когда через ставни начинал пробиваться рассвет, полагал, что с того момента, как лег в постель, не проспал ни минуты. Жена, впрочем, утверждала поутру, что слышала, как ты бормочешь во сне невразумительные фразы. Ты спал, не замечая этого. Ты путал сон с явью.
Ты рассказал мне два своих сна. В первом ты держишь в руке розовую карточку, на которой красным курсивом выведено: Вечная косуля. Ты понимаешь зашифрованное послание: это приглашение на свадьбу старого друга, которого ты потерял из виду лет десять назад. Она происходит в тот же день в Финляндии. Вертолет высаживает тебя наверху фьорда. Внизу расставлены столы, и собравшиеся издалека приветствуют тебя как почетного гостя. Ты отчетливо слышишь одновременно все разговоры, хотя они ведутся тремя сотнями метров ниже. Ты вглядываешься в пригласительную карточку, и это позволяет тебе очутиться в самом центре празднества, где все женщины оказываются твоими бывшими любовницами. В пять часов родители новобрачных раздеваются и ныряют в фьорд. За ними следуют приглашенные. У воды вкус слащеной смородины, ею можно дышать. В этой идеальной амниотической влаге ты занимаешься любовью со своими давнишними подругами, с одной за другою. Они любят друг друга, поскольку их любишь ты.