При этом надо постоянно учитывать, что при всей внешней простоте своих средств Леве запускает или использует в своих работах весьма сложные культурные механизмы — как правило, невербализуемые или по крайней мере уклоняющиеся от непосредственной вербализации,— навлекая тем самым на себя, в меру искушенности читателя/зрителя, глубокомысленные трактовки и рассуждения, от которых, наверное, следовало бы — но не всегда удается — уклониться, что усугубляется обескураживающей бесцеремонностью автора и закреплено окончательной, финальной выстраданностью его текстов.
Итак, хотелось бы удержаться самому и удержать читателя оттого, чтобы подходить к произведениям Эдуара Леве со своим уставом, «вчитывать» в них свое, любые парадигмы, любые контексты; по-человечески здесь, наверное, требуется примерно та же деликатность, что и при чтении, скажем, блокадных текстов. Конечно, наивно полагать, что мне самому удастся избежать расставления собственных вех, триангуляции (он сам куда лучше триангулирует свой универсум финальными терцетами) и о-своения дискретного текстового пространства Эдуара Леве, но хочется по крайней мере засвидетельствовать свои благие намерения в хрупкой надежде, что они не приведут туда, куда обычно ведут.
Рассказывать что-то об авторе, когда он столько о себе наговорил, кажется неуместным. Но сведем все же кое-что воедино, в двухголосую инвенцию.
«Леве родился 1 января 1965 года. Окончил ESSEC, Высшую школу экономических и коммерческих наук, что привело его в Гонконг. <...> Вернувшись из Азии, решил стать художником. Какое-то время он писал монохромные картины в духе Ротко, но не такие мистические, более эстетские» (ТК).
«Я занимался живописью с 1991 по 1996 год. Я выполнил пятьсот картин, около шестидесяти из них продал, сотня сложена в подсобных помещениях дома в департаменте Крез, остальное сжег. <...> Я сам научился тому, что для меня важнее всего: писать и фотографировать. <.. .> Я с трудом обхожусь без фотографии, я не могу обойтись без литературы» (ЭЛ).
«Он был художником, стал писателем. В нем удачно сочетались оба вида деятельности, он умел переводить одно в другое, в обе стороны» (ТК).
«Я редко фотографирую своих друзей. Чаще, чем друзей, я фотографирую самого себя» (ЭЛ).
«Он предпочитал себя» (ТК).
(Собственно автопортретами, помимо «Автопортрета», в той или иной степени становятся все его произведения, в том числе и фотографии: это портреты, в которых портретируемое начинает прогибаться, проступать в том, кто его портретирует — ср. излюбленный Леве мотив двойничества: «Когда я был маленьким, я был убежден, что на земле у меня есть двойник» (ЭЛ) и «Его никогда не оставлял интерес к двойникам» (ТК).)
Основные фотосерии Эдуара Леве: Портреты тезок (1999; фотографии найденных по телефонной книге подчеркнуто заурядных людей, носящих имена знаменитых писателей и художников, от Клода Лоррена и Эжена Делакруа до Раймона Русселя и Жоржа Батая); Ангуас (2000; достаточно тоскливые фотографии деревушки Ангуас, чье название в переводе на русский означает Тоска, Тревога); Регби (2002; канонические регбийные сценки — захват, схватка, рак, коридор и т.п.,— где все «игроки» одеты в яркие цивильные костюмы); Порнография (2002; реконструкция снимков из порножурналов, в которых застывшие в иератических позах фигуранты облачены в чопорную офисную одежду); Америка (2005-2006; депрессивные в массе своей фотоснимки американских городов, носящих громкие «чужие» имена, как то: Флоренция, Берлин, Версаль, Багдад, Дели, Амстердам и т.д.).