— Да ты просто аферистка! Котенок мой любимый!
Через десять дней процесс был продолжен. Дед уверенно подтверждал свои показания, данные на предварительном следствии. Да, именно он, именно обеих. „А что вы думаете, я не способен?!“ — бахвалился он, нагло глядя на судью. Судья же явно сомневался в подлинности его показаний. Сам пытался найти в них изъян и Вадиму не мешал. То же самое произошло и при допросе свидетелей. Совместными усилиями судьи и Вадима, точнее сказать, Вадима и судьи все показания, косвенно подтверждавшие вину деда, стали сыпаться и выглядеть еще менее убедительными, чем по протоколам допроса у следователя. Однако этого было явно мало. Конечно, не признавай дед своей вины, обвинительный приговор судья бы не вынес. По крайней мере, этот судья, Вадим был уверен. Но процесс подходил к концу, а зацепиться все еще было не за что. Судья ждал чего-то от Вадима, а тот, казалось, тянул время. Дошли до стадии дополнений. Той стадии, которую так любил Вадим, до которой он, как правило, и берег свои основные аргументы. Осипов попросил судью дать ему возможность задать по одному дополнительному вопросу подсудимому и его внуку. Опытный судья по тону Вадима, по тому, как он был напряжен, понял, что приближается развязка, и сделал вывод, что сейчас его собственная версия — дедушка выгораживает внука — найдет свое подтверждение.
Первый вопрос Вадим задал внуку:
— Что для вас важнее — честь семьи, незапятнанность вашей фамилии или собственная кооперативная квартира?
— Я не понимаю, вы о чем? — растерялся юноша.
— Я о том, что бы вы предпочли: купить квартиру в ЖСК или чтобы на вашей семье не оказалось позорного пятна преступления?
— Разумеется, честь семьи! Не нужна мне квартира.
— Спасибо! — Вадим дал понять, что допрос закончен.
— Я не понял, товарищ адвокат, какое обстоятельство дела вы пытаетесь установить? — раздраженно спросил судья.
— Сейчас объясню, товарищ председательствующий. Только разрешите вначале задать вопрос подсудимому, — как можно вежливее отозвался Вадим.
— Задавайте! — позволил судья.
Вадим повернулся к деду, сидевшему на скамье подсудимых за его спиной:
— Вы слышали ответ вашего внука на мой вопрос?
— Да, слышал.
— Вы слышали, как он сказал, что честь семьи для пего важнее квартиры, денег, машины?
— Товарищ адвокат, — прервал Осипова судья, — я, разумеется, понимаю, что для дела это не имеет значения, но все-таки попрошу вас быть точным. Свидетеля ни о деньгах, ни о машине вы не спрашивали!
— Да, извините, товарищ председательствующий. — Вадим вновь повернулся к деду. — Так вы слышали его ответ?
— Да, я слышал. А что? — Дед явно не понимал, чего от него хотят.
— А то, что ваши неуклюжие попытки заработать внуку на квартиру ему не нужны! — неожиданно для всех вдруг выпалил Вадим, глядя при этом не на своего подзащитного, а на судью.
— Что вы имеете в виду? — моментально отреагировал председательствующий. Народные заседатели, казалось, при этом проснулись.
— Я прошу приобщить к материалам дела, — начал, уставая, говорить Вадим, выписку из лицевого счета моего подзащитного в сберегательной кассе. Дело в том, что на следующий день после начала слушания дела, когда, как вы помните, мой подзащитный на ваш вопрос ответил, что признает себя виновным полностью, так вот, назавтра на его счете появились пятнадцать тысяч рублей. И я собираюсь спросить моего подзащитного, — в голосе Вадима зазвучал металл, причем как минимум сталь, если не титан, — откуда у него при пенсии в сто двадцать рублей, — Вадим повернулся к ничего не понимавшему и глупо моргавшему деду, — откуда у вас вдруг образовалась такая астрономическая сумма денег?! Откуда? Отвечайте!! — Вадим чуть ли не кричал на деда.
И без того растерянный старик, на которого были устремлены взгляды всех находившихся в судебном зале, еще больше теряясь от того, что на него орет его собственный адвокат, совсем стушевавшись, тихо произнес: „Не знаю!“
— Ну, хорошо, — продолжал наседать Вадим, — откуда деньги, вы не знаете. А как вы будете смотреть в глаза внуку, дочери, опозорив семью? И это при том, что, я уверен, ни внук, ни дочь никогда не захотят воспользоваться такими вашими деньгами? Это вы знаете?! Об этом вы подумали?!
Лена, сидевшая в коридоре под дверью — в зал ее не пустили, поскольку дела об изнасилованиях всегда слушались в закрытом процессе, — услышав раскаты голоса мужа, поняла, что развязка наступила. Она ломала пальцы, ей не хватало воздуха, накатил страх. Что будет, если ее план не сработает?
— Что вы от меня хотите? — устало произнес старик.
— Суд хочет от вас услышать правду! — неожиданно грохнул по столу кулаком судья. Все аж вздрогнули.
— Ну, не насиловал я. Но деньги не мои! Денег я не брал. Просто хотел себя опять мужиком почувствовать. Знаете, как было здорово, когда бабки подъездные у меня за спиной перешептывались! Да я самым счастливым человеком эти месяцы был! — Голос деда окреп, в глазах появился огонь.
„Орел, да и только!“ — ухмыльнулся про себя Вадим.
— Ну, дед, ты даешь! — послышался из зала голос внука.
Вечером, дома, когда Машку уже уложили спать, Вадим подошел к Лене, писавшей очередную методичку для студентов, и спросил:
— Может, все-таки скажешь, где вы деньги-то нашли?
— Теперь скажу. — Лена улыбалась самой своей счастливой улыбкой. Еще бы, выиграть за Вадима сложнейшее дело! — Помнишь, ты сказал, что если обнаружатся у деда деньги, то все обвинение может посыпаться? Та к вот, я предложила его дочери очень простую схему. Дед признает себя виновным в суде, а назавтра кто-то вносит на его счет солидную сумму. Выглядит так, что ироде бы за признание. Ясное дело, что ничего толкового в суде он сказать не сможет. Тут ты его и дожмешь.
— Во-первых, я все это уже знаю, а во-вторых, дожал не я, а судья.
— Знаю, что знаешь, но коли дожал не ты, а судья, значит, ты лопух! — Лена рассмеялась. — А коли лопух, не грех и второй раз услышать!
— Хорошо, хорошо, а деньги-то откуда?
— От верблюда! Не скажу!
— Ну скажи, мне же интересно. Кто им такую сумму одолжил? Нищим геологам?
— А риска-то никакого. У дочки доверенность на книжку есть, она снимет их теперь, и долг вернет, — рассудительно ответила Лена.
— Это сейчас так все сходится, а признай судья деда виновным, деньги бы конфисковали, — объяснил Вадим.
— Ты что?! — Лена подпрыгнула на стуле. — Ты серьезно?! — В ее голосе звучал неподдельный ужас.
— Абсолютно!
— Ни фига себе! — Лена стала дико трясти головой, казалось, стараясь избавиться от самой мысли о возможности подобного поворота событий.
— Так откуда деньги? — не унимался Вадим, не обращая внимания на переживания жены, а может, даже и пользуясь моментом.
— Я дала! — почти прошептала Лена.
— Что?!! — завопил Вадим.
— Тише, Машку разбудишь. Я дала. Часть из наших, часть взяла у твоих, часть у моих. Не волнуйся, я расписку с дочки взяла, — попыталась оправдаться Лена.
Вадим тупо уставился на жену. „Нет, этих баб никогда до конца не узнаешь!“ — думал адвокат, только что выигравший один из самых сложных процессов в своей жизни.
Когда Вадим через несколько дней рассказал Феликсу, как ему удалось загнать дело на доследование, где оно наверняка и умрет, заведующий хохотал от души. Потом вынул из стола конверт с микстом от райкомовского деятеля и, отдавая его Вадиму, сказал:
— С женой, Вадим, не забудьте поделиться. Ее часть здесь больше, чем ваша.
— Хорошо. — Вадим улыбнулся. — Кстати, Феликс Исаакович, я ведь должен вам тридцать процентов?
— Нет, — Феликс рассмеялся, — я в эти игры не играю. Кстати, слышал, что вы — тоже. Давайте сделаем так — вы оставляете себе тридцать процентов от этой суммы, — Феликс показал на конверт, — за привод клиента, а семьдесят отдаете жене, за работу!