— Людями! Людями я занимаюсь! — сознательно коверкая слово, рассмеялся Дима.
— Хорошо, я подумаю. — Вадим решил взять паузу. — А ты женат?
Когда бывшие однокашники вернулись к зданию суда и Вадим пересел в свои „Жигули“, у него наконец появилось время подумать. Не о деле, здесь все ясно. У Феликса много лет назад проходило схожее по фабуле транспортное поручение, и Вадим хорошо помнил, как тогда выстроил защиту заведующий. Подумать следовало о Диме. Что-то не состыковывалось. Первое — Дима слишком много знал про Вадима. Второе — его уверенность. Нет, не в том, каков будет результат. Это — бравада. А в том, что Вадим возьмет дело. О деньгах даже не заговаривал. Значит, гонораром соблазнять не собирается. Компромат? Зачем привлекать адвоката, прессуя его компроматом? Глупо. Нет, явно что-то было такое, чего Дима недоговаривал. Но, не зная причины, почему обратились именно к нему, браться за эту историю явно не хотелось. Инстинкт подсказывал Вадиму, что речь идет о чем-то очень и очень серьезном. И еще. Дима явно темнил по поводу своей работы.
Назавтра Вадим позвонил по телефону, который ему оставил Соловьев, и предложил встретиться в консультации. Дима сразу согласился.
— Привет! — Вадим пожал руку Соловьева.
— Привет! — Дима заметно нервничал. — Ну, что ты решил?
— Пока ничего. Точнее, скорее „нет“, чем „да“.
— Не понял! Почему? — Дима растерялся. Теперь была его очередь.
— Все просто. Ты просишь помощи и при этом морочишь мне голову! Ты чего-то недоговариваешь. А я не хочу лезть в дело, не понимая, что там происходит.
— А что там происходит? — обозлился Дима. — Все, что тебе надо знать, я сказал. „Зебра“, труп, баба-дура за рулем! Что еще?
— Все! И прежде всего, почему это дело тебя так волнует? Предупреждаю, почувствую, что врешь, — разговор закончится сразу. — Вадим откровенно давил, не скрывая этого.
— Помнишь выражение: „Меньше знаешь — лучше спишь“? — Дима что-то быстро обдумывал.
— Давай я о своем сне позабочусь сам. А вот ты позаботься, чтобы я не думал, будто ты меня за наивного дурака держишь! — окончательно вскипел Вадим. Может, еще и потому, что на „своей территории“, в консультации, он вовсе не привык, чтобы клиент ему не подчинялся.
Дима помолчал с минуту. Бросил взгляд на Вадима, отвел таза в сторону. Потом тяжело вздохнул и произнес:
— Ну что ж, ты сам этого захотел. Ты мне не оставил выбора. Я работаю в 1-м Управлении КГБ. Внешняя разведка. Прежде всего, объясню, чем я занимаюсь. Разведка интересуется не только военными секретами, политическими планами, внутренней ситуацией в странах — потенциальных противниках. Есть еще одно, на мой взгляд, самое важное и перспективное направление — научно-техническая разведка.
— Это прослушка, спутники и тому подобное? — уточнил Вадим.
— Нет. Конечно нет. То, о чем говоришь ты, — это способы. А я — о целях. Скажу проще — промышленный шпионаж. Знаешь, откуда у нас атомная бомба? — неожиданно перебив сам себя, спросил Дима.
— Курчатов изобрел. В вашей комитетской шарашке, между прочим. Можете претендовать на соавторство! — Вадим органически ненавидел Комитет, хотя впервые общался с человеком из Конторы.
— Ага, Курчатов! Если без подробностей и упрощенно, то он просто проверил правильность чертежей, которые ему на блюдечке с голубой каемочкой мои старшие товарищи доставили из логова врага. Нет, извини, на тот отрезок времени — союзника. — Дима попытался смягчить тон разговора. — Ладно, не перебивай…
— Ты сам спросил.
— Тоже верно. Но я же не знал, что ты такую глупость ответишь. Дитя советского агитпропа! — Дима неискренне засмеялся и бросил взгляд на Вадима. Красноречивый взгляд „Теперь ты понимаешь, что мне можно доверять?“ Вадиму сразу вспомнился персонаж из „Семнадцати мгновений весны“. Тот, которого к пастору Шлаку подсылают. Ну, тот, которому все разрешалось говорить, и люди открывались, подкупленные его откровениями по поводу режима.
— Продолжаю. Промышленная разведка — это то, что приносит исключительно пользу нашему государству Думаю, ты не станешь спорить — именно научно-технический прогресс в конечном итоге определяет уровень жизни населения. В цромышленноразвитых странах люди живут лучше, чем в экономически отсталых. С этим ты согласен?
— С этим да. А как быть с угнетаемыми массами трудящегося населения? — Вадим не мог не иронизировать, общаясь с представителем власти. Ну просто не мог!
— А их там эксплуатируют на конвейерах, а не на тростниковых плантациях. Значит, им тоже лучше! — Дима с удовольствием подхватил новый тон беседы. И, судя по всему, к глупостям агитпропа относился даже более иронично, чем сам Вадим. Осипову это понравилось. — Ты можешь не любить ребят из Пятого главка. Вы их называете „душителями свободы“. Но нас…
— Извини, а вы их как называете?
— А это по ситуации. Но, поверь, оцениваем адекватно. Я же тебе говорил — я работаю на интеллектуальном направлении. Думать приходится много. И по их поводу тоже! Но знаешь, у каждого своя работа. Ты ведь тоже преступников часто защищаешь. Тебя волнует, как тебя называют? — Дима показал, что и он может срезать.
— Меня — волнует! И я защищаю не преступников, а людей, которые обвиняются…
— Вадик, перестань! Ты с кем разговариваешь? Эту волынку я в твоих интервью читал. Журналистам голову морочь. По крайней мере, я буду просить тебя защищать преступника!
— Временно проехали. — Вадиму стало интересно, как дальше поведет разговор Дима. Если это вербовка, то просто пошлет его с указанием точного адреса. Не те времена!
— Ну и хоп! Так вот. Моя роль в искусстве. Я занимаюсь тем, что добываю промышленные секреты. Но я не аналитик, а оперативник То есть работаю с людьми.
— Вербуешь резидентов? — решил проявить эрудицию Вадим.
— Резиденты — это наши люди. Наши штатные сотрудники. Их не вербуют, а долго готовят. Вербуют агентуру. Специалист! — Дима хихикнул.
— Ну, уел. Признаю! — Вадим смутился.
— Ладно. Пошли дальше. — Дима перешел на тон милиционера, проводящего у старшеклассников урок правил дорожного движения. — Так вот, я занимаюсь именно вербовкой агентуры. Делается это по-разному. Иногда, да что там, очень часто, не совсем этичными способами. С использованием слабых сторон тонкой человеческой души. Так вроде писатели излагают? — Дима слегка улыбнулся, но не собственной шутке, а какой-то своей мысли. — Понимаешь, надо просто найти слабое место у человека и его разрабатывать.
— То есть вербовка на компромате? — уточнил Вадим.
— О нет! Это — пошло! Могу тебе сказать, что у нас вербовка на компромате считается проявлением недостаточного профессионализма. С нашими мы так почти никогда не делаем. С западниками — приходится. Хотя, конечно, идеологическая основа вербовки-куда более действенный способ. Ну, конечно, деньги. Но гораздо интереснее и, главное, надежнее — использование человеческих слабостей, точнее, комплексов. — Дима, казалось, пересказывал прослушанную им когдато лекцию по разработке агентуры. — Ты меня понимаешь?
— Думаю, да. Только какое я к этому имею отношение?
— Не торопись. Работа у нас кропотливая, долгая и очень тонкая. Обидно, когда все срывается из-за случайности, глупости. — Димино лицо выражало такую досаду, что Вадиму захотелось его пожалеть. — Но до рассказа о конкретной случайности я все-таки закончу с „теорией вопроса“. Вот, представь себе, у человека есть мозоль. Большая, старая, все время нудно болящая. Можно, конечно, найдя эту мозоль, сильно на нее надавить. Сказать: будешь плохо себя вести — надавлю еще раз. Скорее всего, он больше не захочет. Но выполнять твои команды будет, а вот инициативно работать не станет. Другое дело, если мозоль погладить, согреть теплом своих рук. Человеку станет приятно. Ты у него будешь ассоциироваться с заботой, с позитивными эмоциями. Да он для тебя после этого в лепешку расшибется! Понимаешь? — Дима, казалось, вдруг вспомнил, что говорит не сам с собой, а с другим человеком.