1) агрессивные войны;
2) угроза силой или применение силы с целью нарушения существующих международных границ другого государства (включая демаркационные линии) или в качестве средства разрешения международных споров, в том числе территориальных;
3) репрессалии с использованием силы;
4) использование силы с целью лишить народы их права на самоопределение и независимость;
5) организация, поощрение организации иррегулярных сил или вооруженных банд, в том числе наемников, для вторжения на территорию другого государства;
6) организация, подстрекательство, помощь или участие во внутреннем конфликте или террористических актах на территории другого государства.
Несколько лет спустя этот перечень запрещенных действий, признающихся агрессий, был расширен и дополнен[186]. Условием соблюдения запрета на военную агрессию стал принцип добросовестного выполнения государствами обязательств, принятых ими в соответствии с Уставом ООН. Этот принцип состоит в том, что каждое государство обязано добросовестно выполнять свои обязательства в соответствии с международными соглашениями, имеющими, согласно общепризнанным принципам и нормам международного права, приоритет перед национальным законодательством: «В том случае, когда обязательства, вытекающие из международных соглашений, противоречат отдельным обязательствам государств-членов, преимущественную силу имеют обязательства по Уставу ООН».
Казалось бы, все ясно и просто. Была бы добрая воля к миру и добросовестность в исполнении принятых на себя обязательств. Поэтому многих удивил прошедший в 2016 году под эгидой Нобелевского комитета мира симпозиум, в рамках которого состоялась жесткая дискуссия между профессором Гарвардского университета психологом Стивеном Пинкером, написавшим мировой бестселлер «The Better Angels of Our Nature. The Decline of Violence in History and Its Causes» («Добрые ангелы нашей природы. Уменьшение насилия в истории и его причины»)[187], и экономистом Нассимом Николасом Талебом, изучающим влияние случайных и непредсказуемых событий на мировую экономику. В этой дискуссии Талеб опровергал теорию Пинкера о спаде насилия и математически доказывал возможность новой большой войны[188]. Откуда война? Ведь люди договорились о мире.
Оказывается, не все так просто. Одного осмысления ценности мира и добросовестного соблюдения международных соглашений недостаточно. Отдельные авторитарные режимы по-прежнему считают войну вполне эффективным способом политической коммуникации. И вот уже Северная Корея публично рассматривает возможность нанесения ракетного удара по американской военной базе на острове Гуам[189], а в международном научном и политическом обороте стал активно использоваться термин гибридная война.
Мы вернемся к этому термину несколько позже, а пока проанализируем еще одну историю российской конституционной трансформации, которая не вошла в доклад «О состоянии конституционного строя России», поскольку случилась позже его написания, а значит, есть смысл рассмотреть ее подробно. Ведь результаты именно этой истории и стали причиной возросшего беспокойства в мире по поводу возможности возникновения новых глобальных военных конфликтов в новом юридическом облачении псевдоконвенционной войны[190]. А опасность ее в том, что схема, изобретенная Российским государством, как членом Совета Безопасности ООН, для имитации соблюдения своих международных обязательств по поддержанию мира и мирного сотрудничества, легко может быть взята на вооружение любым трансформирующимся политическим режимом для обоснования своей агрессивной политики и нарушения международных договоренностей.
30 сентября 2015 года на официальном сайте Кремля появилась информация об обращении президента Российской Федерации к Федеральному Собранию по вопросу об использовании вооруженных сил за пределами России и о том, что Совет Федерации в закрытом заседании такое использование санкционировал. С этого момента начались бомбардировки Сирии российской авиацией. В силу ограниченности и неоднозначности информации решение Совета Федерации вызвало бурную реакцию значительной части общества. Ведь в результате него Россия вступила в войну вне своих пределов. Поэтому желание граждан понимать истинные причины, условия, перспективы и последствия подобных действий государства, подвергающих риску жизни военнослужащих и потенциально ограничивающих права и свободы всех остальных, выглядело вполне естественным. На повестку дня встал вопрос о праве граждан на участие в решениях об условиях войны и мира как гарантии их прав и свобод, о правилах и процедурах принятия таких решений. Стало понятно, что есть необходимость провести правовую экспертизу создавшейся правовой ситуации[191].
186
Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН «Определение агрессии» 1974 г. A/RES/3314 (XXIX). — ООН; Заключительный акт СБСЕ 1975 г. -: ОБСЕ.
187
190
Конвенционная, или конвенциональная, война (от
191
На сегодняшний день правовое регулирование порядка принятия решения об использовании вооруженных сил за пределами России содержится в следующих нормативных правовых актах: в ч. 1. п. «г» ст. 102 Конституции Российской Федерации; в Федеральном законе «О порядке предоставления Российской Федерацией военного и гражданского персонала для участия в деятельности по поддержанию или восстановлению международного мира и безопасности» от 23 июня 1995 г. № 93-ФЗ; в Федеральном законе «Об обороне» от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ; в Федеральном законе «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ; в Определении Конституционного суда Российской Федерации «Об отказе в принятии к рассмотрению запроса Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации о толковании пункта «г» части 1 статьи 102 Конституции Российской Федерации» от 4 декабря 1995 г. № 115-О; в Постановлении Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации «Об оперативном использовании формирований Вооруженных Сил Российской Федерации за пределами территории Российской Федерации» от 16 декабря 2009 г. № 456-СФ.