Таким образом, к моменту принятия первых внеконвенционных решений об использовании вооруженных контингентов за пределами страны без санкции ООН (Грузия, Украина) Россия была связана огромным количеством многосторонних и двусторонних международных обязательств, нарушение которых грозило ей большими внешнеполитическими неприятностями, ударом по имиджу страны и ее руководства. К тому же и международное сообщество в отличие от времен холодной войны в смысловом и теоретическом плане было гораздо лучше подготовлено к реакциям на нарушение какой-либо из стран своих международных договоренностей.
Современная гибридная война есть продолжение холодной войны в новых международно-правовых условиях. Сама по себе холодная война уже в силу своего названия имела гибридный характер. Борьба происходила за раздел сфер политического и экономического влияния в мире (в том числе за число сторонников при голосовании в ООН). Стороны в этой борьбе не вступали в «горячий» военный конфликт и в прямом смысле не присваивали чужих территорий. Они противостояли друг другу путем военной или экономической, кадровой поддержки тех или иных политических режимов и наращивали вооружение, изматывая экономики друг друга. Зачастую это противостояние порождало новые авторитарные режимы, о чем уже говорилось в первом разделе этой книги. В начале 60-х годов прошлого века политика многих правительств оценивалась в контексте противостояния двух военно-политических блоков, ассоциируемых с СССР и США. На волне борьбы с левыми организациями в Греции, Бразилии, Аргентине, Индонезии, Чили, на Филиппинах к власти пришли военные диктатуры и установились авторитарные режимы. Большинство из этих переворотов поддерживались одной из противостоящих в холодной войне сторон.
Остановленное международно-правовыми процессами и распадом СССР, это противостояние, его стратегии и тактики остались в головах постсоветского генералитета и пришедших к власти политических элит. Более того, распад СССР стал трактоваться ими как поражение в холодной войне, а внешняя политика Горбачева и Ельцина — как предательство национальных интересов. Поэтому в совершенно новых внешнеполитических условиях они продолжают руководствоваться советским принципом «мирного сосуществования», который, за редкими исключениями, отрицается современной наукой международного права. Отрицается потому, что, во-первых, его юридическое содержание носит неопределенный характер, а во-вторых, в советской трактовке «мирного сосуществования» делается упор не на сотрудничество во имя мира, а на борьбу между государствами двух систем. Содержательные смыслы сосуществования и сотрудничества совершенно разные. Именно сотрудничество, а не просто «сосуществование» является главным содержанием современной ценности мира, и именно по степени сотрудничества измеряется уровень этой ценности.
Вспоминая булгаковского профессора Преображенского, можно сказать, что война, как и разруха, — в головах. Причины войн могут быть самыми разными. Но основой войн нового поколения является непонимание и неосвоение политическими элитами ценностей мира и принципа мирного сотрудничества в их современной международной трактовке. Другой вопрос, что в практику гибридных войн была привнесена крайне опасная, встревожившая все мировое сообщество новелла — одному из государств в результате такой войны удалось методом правдоподобного отрицания, апеллирующего к имитированным демократическим и правовым процедурам[211], напрямую присоединить (аннексировать) часть другого государства. Так что имитационный политический режим и гибридная война — явления взаимосвязанные и взаимозависимые.
Специалисты в области войн считают, что основные положения концепции гибридной войны нового поколения основаны на советских наработках в области теории рефлексивного управления и состоят из пяти основных элементов: «1) политического давления — через агентов влияния, пропаганду, информационные операции и компрометирование местных властей; 2) опосредованного влияния — через организацию кибератак, нарушения работы транспортной инфраструктуры, подготовку и вооружение повстанцев; 3) военной интервенции — через демонстративное выдвижение своих войск к границам, организацию добровольческих общевойсковых формирований, объединение усилий повстанческих группировок с частями российской армии; 4) принудительного сдерживания — через агрессивное патрулирование воздушных границ, переброску систем тактического ядерного оружия, маневры войсками в масштабах театра военных действий или континента; 5) договорных манипуляций — через жонглирование договоренностями о прекращении огня, внесение раздора в лагерь западных стран с помощью экономических рычагов»[212]. Все эти позиции сформулированы в наделавшей много шума статье начальника Генерального штаба России Валерия Герасимова, который считает, что «в XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись — идут не по привычному нам шаблону»[213]. То есть, по сути, все та же холодная война.
211
212
213