В итоге получается, что коррупционные государства и авторитарные политические режимы имеют одинаковые причины и институциональные основы. Развитие коррупционных и авторитарных государств в подавляющем большинстве случаев происходит по одному сценарию. Задачей псевдодемократической имитации авторитаризма может являться попытка скрыть истинные коррупционные цели и задачи власти. В такой ситуации конституционализм становится безусловной жертвой коррупции, поскольку является серьезной преградой на ее пути, которую коррупционному режиму необходимо устранить. И не только конституционализм. Мы все становимся жертвами.
Шестьдесят лет назад известная американская писательница Айн Рэнд очень точно, практически пророчески охарактеризовала эту ситуацию: «Когда вы видите, что торговля ведется не по согласию, а по принуждению, когда для того, чтобы производить, вы должны получить разрешение у тех людей, кто ничего не производит, когда деньги уплывают к дельцам не за товары, а за преимущества, когда вы видите, что люди становятся богаче из-за взятки или по протекции, а не из-за работы, когда ваши законы защищают не вас от них, а их от вас, когда коррупция приносит доход, а честность становится самопожертвованием — знайте, что ваше общество обречено».
История и практика мировой государственности подтверждают ее правоту, а полувековая международная борьба с коррупцией свидетельствует о том, что не только Айн Рэнд осознала эту опасность.
Глава 18
Штрихи к портрету экономики имитационных политических режимов
Надо быть безумно самоуверенным человеком, чтобы, не будучи экономистом, судить об экономике. Поэтому в нашем случае максимум что можно сделать — это попытаться легким штрихами, буквально пунктиром и без претензий на высокую точность набросать картину, соединяющую учение о политических режимах, об имитационном псевдодемократическом авторитаризме и о причинах его конституционных трансформаций с экономической теорией. Таким наброском мы замыкаем круг профессионального анализа единой взаимосвязанной системы «государство — общество — политика — экономика». Разделить их невозможно. Это целостный организм. Если мы хотим поставить диагноз явлению, то обследовать его нужно всесторонне. Потому что снижение зрения у диабетиков не лечится только глазными каплями — нужно снижать сахар, а перелом у человека, страдающего остеопорозом, не заживет сам собой — костную ткань нужно насытить кальцием. Что же до нашего исследования, то чем дальше оно продвигалось, тем все больше казалось, что начинать читать его надо не сначала, а с конца. Потому что только в конце мы добрались не просто до теоретических предположений и сравнительно-правовых выводов, но до глубинных причин — институциональных предпосылок и человеческих мотиваций происходящего.
К сожалению, взаимозависимость экономики и политики не является популярным объектом исследования ученых. Некоторые политологи позволяют себе походя заявлять, что «никакой прямой связи между богатством или бедностью и демократизацией общества не существует»[262]. В течение долгого времени экономисты крайне редко сопоставляли анализ экономических процессов со структурными и организационными вопросами власти, а юристы столь же редко в своих выводах апеллировали к экономическим знаниям. За исключением таких разделов конституционно-правовой науки, как экономическая конституция и конституционная экономика[263]. Но в данном случае речь не о них.
Первыми из научной изоляции вырвались экономисты. В российской науке «прорывателями» профессионального изоляционизма стали Евгений Ясин, Ярослав Кузьминов, Вадим Радаев, Андрей Яковлев, Владимир Гельман, Виктор Полтерович и Георгий Сатаров, которым, в силу российской специфики, с неизбежностью пришлось столкнуться с особенностями внедрения так называемых имплантных (заимствованных) политических и экономических институтов в политическую и экономическую действительность страны[264]. Из зарубежных ученых таковым стал лауреат Нобелевской премии по экономике 1993 года американец Дуглас Норт и его соавторы Джон Уоллис и Барри Вайнгаст, которые в своем фундаментальном исследовании «Насилие и социальные порядки» всерьез задумались о соотношении политической и экономической конкуренции, экономического роста и эффективности реализации принципа верховенства права, а также о значении состояния политических институтов для экономического развития[265].
262
«Нас ждет глобальная прозрачность»: Екатерина Шульман — о будущем России, падении автократии и Путине. — 66.ru.
263
О предметах экономической конституции и конституционной экономики см. подробнее: Гаджиев Г. А. Предмет конституционной экономики. Потребность в исследовании проблем конституционной экономики // Очерки конституционной экономики. 23 октября 2009 года. М.: Юстицинформ, 2009. — С. 36–90.
264
265